Кайсын Кулиев - Раненый камень Страница 9

ПОЭЗИИ

Поэзия — земля моя, бывало,Я ливнем был, поил твои луга,Порою надвигался я обваломИ с грохотом катил к тебе снега.

Под знаменем священным и высокимЯ был солдатом твоего полка,Твоим притоком был, твоим потоком,Когда казалось мне, что ты река.

Не богом, не пророком, богом данным,Когда с туманом смешивался дым.Наградой обойденным, безымяннымТвоим посыльным был и часовым.

Мне в жизни никогда не станет горько.Казаться будет мне, что мир хорош,Покуда я могу вставать на зорькеИ понимать, что ты еще живешь.

А ты меня за службу и за дружбуОберегай не от беды и гроз —От легкой славы и от равнодушья,Чтоб я тебе позора не принес.

Все дороги, все тропы земли,Что протоптаны кем-то и где-то,Где б ни начались, где б ни легли,Все прошли через сердце поэта.

Тьма ночная, покрывшая даль,Пусть кого-то пугает могилой,Для поэта она — словно шальНа плечах его матери милой.

Пусть наш мир непригляден на вид,Пусть его проклинают иные,Но поэт на просторы глядит.Как любимой в глаза дорогие.

Боль и радость ста тысяч судебПоднимая как ношу на плечи,В час, когда пропекается хлеб.Вместе с вами стоит он у печи.

И горячие сгустки свинца,Непреклонно летящие к цели.Рикошетом и в сердце певцаПопадают, куда б ни летели.

По-разному идут круги в воде,Ущелья вторят слову разным гулом,Огонь в печах, хоть он огонь везде,По-своему горит во всех аулах.

Напев мой, стих мой, плох ты иль хорош,По-своему будь смелым или робким,А хочешь быть похожим — будь похожНа эти скалы и на эти тропки.

Тебя забвенье ждет иль ждет успех —Будь схож не с чьим-то изреченным словом,А с деревом, что выросло для всех,Не потеряв себя в краю суровом.

Чужой бешмет не примеряй, мой стих,Гордись пусть скромным, но своим убором,И ждать объедки со столов чужихУ нас в горах считается позором.

У чьих-то стойл не должен конь гнедойОт вязок сена подъедать ошметки,Шагай, о стих мой, будь самим собойИ не перенимай чужой походки.

БЕТХОВЕН

Он так писал, как будто возводилРуками горы на земле высокой,Он друг на друга скалы громоздилИ сам бродил меж ними, одинокий.

Как будто на заре бросаясь вплавь,Переплывал он море ежедневноИ пропасть перепрыгивал стремглав,Скал не страшась, уверенный и гневный.

Он так писал, как будто по ночамЛовил руками молнии и тучиИ тюрьмы мира в пепел превращалВ единый миг усилием могучим.

Как будто сам всходил на высотуВоздвигнутых им гор, добыв победу.«Ценю всего превыше доброту!» —Он говорил, пройдя сквозь мрак и беды.

ИГРАЮТ ШОПЕНА

Бьют капли по стеклам. Деревья блестят за окномТемнеть начинает. Молчит обезлюдевший дом.Изранены сумерки, вечер смешался с дождем:Играют Шопена.

Луна над землею. И девушка смотрит, бледна.И руку на сердце свое положила она.След крови на свежем снегу. И вокруг — тишина:Играют Шопена.

Готовые пасть за свободу в чистейшей из битв.Бойцы атакуют. Кровь льется. Сраженье кипит.Но сил не хватает. Неправый опять победит:Играют Шопена.

В пути журавли заблудились, курлычут, кричат.Но, как ни кричи, нет пути ни вперед, ни назад.И ранен повстанец. Он прячет измученный взгляд:Играют Шопена.

От стаи журавль отстает. Слышен клекот орла.Журавль разбивается — брызнула кровью скала.Вернулась зима и могилы опять замела:Играют Шопена.

Хоронят бойцов — тех, кто пал за свой гордый народ.И ветер о скорби притихшим деревьям поет.Над бездной времен — безучастных снежинок полет:Играют Шопена.

Мужчина сидит. Зубы сжаты — ничем не разжать,Прикрыты глаза. Бесполезно его утешать.Но волосы гладит ему его старая мать:Играют Шопена.

Трава прорастает. И вновь оживает любовь.И женские руки на плечи любимого вновьЛожатся. Но — нет! — не забыты ни горечь, ни кровь:Играют Шопена.

Растаяли льды и снега моей горной страны.И речка звенит, и деревья опять зелены.Рассвет. Перевалы уже отовсюду видны:Играют Шопена…

Не схожи скалы меж собой обличнем,И на границах горной высотыНетрудно разглядеть за их отличиемХарактера различные черты.

Одна скала над вековою кручеюКругла, как щит прадедовских времен.Другая вровень с грозовою тучею.Остра, как меч, что вырван из ножон.

А третья встала с головою гордою,Дуб нацепив на каменную грудь.Вдовой печальной замерла четвертаяИ не подвластна времени ничуть.

Чело одних испещрено морщинами,Как будто бы у мудрости самой,Лбы у других, как шапками овчинными,Закрыты снегом летом и зимой.

О скалы, скалы!                    В их великом множествеИ в грубых очертаньях простотыМне видятся возвышенной несхожестиВсегда нерукотворные черты.

Давным-давно беру в горах уроки яУ строгих скал.                       Они на свой манер,От суеты и зависти далекие,Мне постоянства подают пример!

Тревога сердца озадачит,Во мне отзовется стихом,А маленький, мальчик все скачетНа палочке тонкой верхом.

Беспечному всаднику сладкоПо улицам мчаться с утра.Ах, первая в мире лошадка,Кобылка лесного тавра!

И мальчик не пеший, а конныйНесется навстречу векам,И веточкой, веткой зеленойОн хлещет тебя по бокам.

Немало ты верст проскакалаПо лужам, асфальту, траве,И сладостных мыслей немалоРодилось в его голове.

Резвей ты любых иноходцевИ внемлешь не только трубе,И лошади всех полководцевЗавидовать могут тебе.

Был снег пушистым, словно кролик,В Москве холодный был февраль,Вдруг ты запела: «Лорик, лорик…»[2] —И в этот миг исчезла даль.

И я услышал плеск Севана,И Арарат передо мнойВозник за дымкою туманаВ снегу под желтою луной.

И запах трав был стар и горек,И опьянял он, как вино.Ты нежно пела: «Лорик, лорик…» —И стыло в елочках окно.

Я видел тучи край лиловый,Дороги мокрую спираль.Я видел праздник вечно новыйИ вечно старую печаль.

Засыпан снегом горский дворик,А звезды трепетнее свеч.И словно слышу: «Лорик, лорик».И годы сбрасываю с плеч.

ВСПОМНИВ ГАРСИА ЛОРКУ

Рядом садимся мы возле огня,И шепчет он:                   — Помни о том:Нелюди те, что убили меня,Стреляли в тебя потом.

Задумчиво смотрит на гребни гор,На пламя бросает взгляд…Давние выстрелы до сих порВ сердце моем звучат.

Праведной крови твоей вовек,Гарсиа Лорка — мой брат,Не смоют фашисты водою всех рек,Гарсиа Лорка — мой брат!

Слышу твой голос, он нежен и чист,И горечью дышит строка.Летит надо мной апельсиновый лист.Клубятся Испании облака.

ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ