Кайсын Кулиев - Раненый камень Страница 10

ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ

Судимый мыслями повинными,Не поднимая грешных глаз,Я перед горными вершинамиКраснел и каялся не раз.

Веков седыми старожиламиСчитаю я вершины гор,И горько мне, когда вершинамиВ мой адрес высказан укор.

Себя я праздником пожалую,И снова в сердце пир горой,Когда вершинам гор хоть малуюДоставлю радость я порой.

Вблизи вершин вольнее дышится,Я это знаю не один.И откровеннее нам пишетсяВблизи вершин, вблизи вершин.

И храбрость верх берет над робостью,И сладко мне, когда строкаЛитым мостком висит над пропастьюИ вровень с нею облака.

И для меня, не одинокого.Сумели вы с далеких порМерилом стать всего высокого,Вершины гор, вершины гор!

Вы, подарив мне ястребиную,Заоблачную высоту,Вдохнули в грудь неистребимуюО восхождении мечту.

Я вас люблю, мои суровые.За похвалу и приговор,Наставники седоголовые,Вершины гор, вершины гор!

БЕШМЕТ

В нем горец и пахал и сеял,Шел на врага, плясал и пел,И вот бешмет висит в музее,И пот на нем окаменел.

А я стою, гляжу с любовьюИ вижу старые следыДавным-давно пролитой крови,Я слышу запах этой кровиИ запах первой борозды.

За все мои грехи и заблужденья,Земля моя, не знал я до сих порСтрашнее кары, чем твое презренье,Страшнее, чем безмолвный твой укор.

Что может быть суровей и печальней,Чем приговор земли, где жизнь прожил,Где, словно совесть горцев, снег кристальныйИ чисты камни дорогих могил.

ТАНЕЦ

Пол гудит в просторной сакле.Стук подошв, свирели звон,—Все мелькает, словно сабли,Вырванные из ножон.

Танец гор, хмельной и сладкий.Как, в какой далекий годВыдумал тебя не падкийНа веселье мой народ?

Может, он, забравшись в выси,В блеске радостного дняЭтот ритм из сердца высек.Словно искру из кремня.

Или высек в день ненастный,Чтобы рук не опустить,Чтобы мир свой, мир несчастный,На мгновенье озарить.…Зрители устали хлопать,А танцующий джигитВновь взлетает, словно пропастьОн вот-вот перелетит.

Но, на миг прервав круженье,Замер он и сделал вдругЧуть заметное движенье,Приглашающее в круг.

Слушаясь беспрекословно.Вышла девушка — и в пляс.Распростерла руки, словноВ облака взлетит сейчас.

Пол гудит в просторной сакле,Стук подошв, свирели звон,—Все мелькает, словно сабли,Вырванные из ножон.

ПРЕДКИ МОИ

Горец, кинжал не носил я бесценный,Сабли старинной не брал я в бои.Но не судите меня за измену.Предки мои,Предки мои!

Я не пою, а пишу на бумаге,Мерю пальто городского сукна,Но без терпенья, без вашей отвагиГрош мне цена,Грош мне цена!

Я на своих опираюсь предтечей.Так, зажимая рану свою,Вы опирались друг другу на плечиВ смертном бою,В смертном бою.Я удивляюсь величью и силеПесен, звучавших в минувшие дни.Предок мой, прадед мой, нас породилиГоры одни,Горы одни.

Вспыхнет весенняя молния где-то,Сплю я, и кажется мне иногда:Вместе мы скачем, и с наших бешметовЛьется вода,Льется вода.

Видел я много не виданных вамиСтран и народов, неведомых вам,Но, возвратись, припадал я губамиК отчим камням,К отчим камням!

Горец, кинжал не носил я бесценный,Сабли старинной не брал я в бои.Но не судите меня за измену.Предки мои.Предки мои!

ПРОМЕТЕЙ

Прометей, прикованный к скале,Как сама скала, велик и вечен.До сих пор кружит орел во мглеИ клюет кровавым клювом печень.

Сила Прометея до сих порЦарствует — она сильнее смерти,Снежные громады катит с гор.Мечет молнии и вихри вертит.

Родина, в ущельях снеговыхНа вершинах этих первозданныхСколько за века прошло твоихГорцев — Прометеев безымянных.

Всем дарил им ты, седой Кавказ,Мужество сердец и зоркость глаза,Говорил им:                  — Будьте в трудный часПрометеями, сыны Кавказа!

ЭЛЬБРУС

Ты — мечта людская, что на крыльяхВысоко под небо вознеслась.Горцы бога своего молили,В сторону твою оборотясь.

Видели вдали тебя герои,Погибая в праведном бою,Прорубали горцы, сакли строя,Дверь и окна в сторону твою.

Глядя вдаль, на вечный снег без края,Зная, что никто им не владеет,Бедный горец, бедность забывая,Сам себе казался богатеем.

И порою нам в чужих селеньяхПо ночам твои вершины снились,И тогда — пусть только на мгновенье —Наши беды легче становились.

И, ей-богу, если б я родилсяНе в сегодняшнем, а в прошлом веке,Я, паломник, шел бы и молилсяЛишь тебе, не думая о Мекке.

Те, кто пролил кровь, чиня насилье,У подножья твоего когда-то.Да и те, чью кровь они пролили,—Все ушли давно и без возврата.

Словно совесть моего народа,Ты стоишь, Эльбрус, велик и вечен.Как поэзия и как природа.Ты стоял до нашего прихода,Нашего ухода не заметишь.

Я уйду, но все ж останусь рядом,Потому что будут жить другиеИ смотреть моим влюбленным взглядомНа твои вершины снеговые.

Я воду пил, текущую меж скал,Что пахнет мокрой ягодой в ущелье,И, стоя над водою, замечал:Горели искры на боку форели.

Текущую меж скал я воду пилИ ощущал мороз ее истоков.Я воду пил, и набирался сил,И приобщался к мудрости высокой.

ВАША КРОВЬ

Шли вы на турью охоту, бывало,И не страшил вас в горах снегопад,Вы у заваленного перевалаНе поворачивали назад.

Горцы, со всякой бедою вы знались:Зверь подминал вас и снег засыпал.Камни срывались, и реки вздувались,Кровник точил свой неправый кинжал.

Кровь, бушевавшая в ста поколеньях,Сыну балкарца, досталась и мне.Мужество ваше и ваше терпеньеВ пору беды просыпались во мне.

Вы, громоздившие грозные стеныВ час ожиданья недобрых гостей,Внукам своим передали нетленнойТвердость свою и своих крепостей.

В жилах моих ваша кровь не остынетВ добрый мой час и в недобрый мой час.Дует в лицо мне и в спину понынеВетер ущелий, прославивших вас.

Любой навет заранее приемлю,Но про меня, когда мой час пробьет.Сказать, что не любил родную землю,Едва ль на ум кому-нибудь придет.

Кто скажет, что в разлуке мне не снилисьРодимых гор снега и ледники,Что я не видел, как потоки билисьИ глыбы скал дробились у реки!

Что я на землю не глядел влюбленно,Не озирал родимые краяТак, словно на ее пологих склонахВ малинниках горела кровь моя!

Я знаю вкус меда и соли твоей.Земля моя дорогая.Снег твоих гор и травы степейЯ мял, к тебе припадая.

Я кланяюсь горным твоим снегамИ травам твоей равнины,Твоим плугам, к чьим лемехамПрилипли комочки глины.

ПЕСНЯ СУХОЙ ЧИНАРЫ