Из глубины - Игнатий Александрович Белозерцев Страница 9

Святым не прикроешься Носом[11],

И он удрученно повис.

Гранитный, Териберка, Ура,

И Ара, и Сайда-губа…

Крест-накрест. Свирепо и споро.

И Лицу ждет та же судьба?!

Все меньше ухоженных зданий,

Все больше зияет глазниц.

Все меньше улыбок, гуляний,

Все больше нахмуренных лиц.

И тают надежда и вера.

И оторопь душу берет.

Помором освоенный берег

Россия ветрам отдает.

За рыцарей глубин!

Мой тост за истины святые —

Начнём, друзья, застолья чин,

Подняв бокал за флот России,

За славных рыцарей глубин!

Разлука

У расставаний запах смерти,

Как ни суди, как ни ряди…

У поездов шутить не смейте,

На лайнер не спеши взойти.

В последний раз взгляни с надеждой,

В последний раз руки коснись,

В последний раз с улыбкой нежной

Навечно с милыми простись.

– Пора, не поминайте лихом, —

Шепните в роковой момент.

И скорый поезд тихо-тихо

Начнёт свой бег на континент.

В судьбе и у окна в вагоне

Плывёт печальный силуэт,

И исчезает на перроне

Былой любви прекрасный след.

Бутылку горькую разлейте,

Как на поминках, в том пути.

У расставаний привкус смерти,

Как ни крути, как ни верти.

Сдаёт Россия города

Корабль – частица государства.

В нём всё, как в капле – океан:

И возрождение дворянства,

И разорение крестьян.

В нём достижения науки,

Образования итог,

Работников умелых руки,

Поэтов вдохновенный слог.

А если в капельке нуклиды

Работу подлую ведут?

А если распри и обиды

И на подлодке достают?

Беда одной частицы малой —

Народа общая беда.

Не «Курск» теряют адмиралы,

Сдаёт Россия гoрода.

Спасибо, Западная Лица!

Спасибо, Западная Лица!

Что помнишь, что не держишь зла.

И я, закрученный в столице,

С любовью вспоминаю лица

И наши славные дела.

Из персональных достижений,

Из покорённых мной высот

Важнейшей числю, без сомнений,

Вершину сопки Бегемот.

На той заснеженной вершине,

Как много-много лет назад,

Наверно, надпись и поныне

Находят: «Здесь сидел Игнат!»

Ах, если б не года да вьюги…

Я б смог дополнить эту весть:

«Хоть он давно живёт на юге,

Но дух его витает здесь!»

Ветер, тучи, море…

А. Г. Пилипонскому

Ветер, тучи, море,

Пенная волна,

Парус на просторе —

Юности страна.

Руки режут шкоты.

Не робей, держись!

Свежие широты,

Пальмы, бегемоты —

Удалая жизнь.

Друг, скажи на милость,

Было или нет?!

Может, мне приснилось —

Папки, кабинет…

От мечты остались

Только синь в окне,

Только белый парус

В рамке на стене.

Отдалённый гарнизон

Всё начинается с дороги.

Наш отдалённый гарнизон

На Крайний Север занесён.

Край, ведомый теперь не многим.

Наш путь из Мурманска на west,

Туда, где Западная Лица

В моря студёные стремится.

Есть в мире мало ярче мест.

На нас от Кольского залива

В сиянье городских огней

Из тех военных страшных дней

Глядит Защитник горделивый.

Он имя дал – «Долина Славы».

Гремел над Лицей вдоль шоссе

И ночи все, и зимы все

Четыре года бой кровавый.

На каждой сопке – укрепленья

И пирамидки со звездой.

Штыки в долине над рекой —

Центральный памятник сражения.

Отсюда рядом. Утомлённый

Мельканьем сопок, рек, озёр,

Заметишь вдруг с вершины гор

Наш город, с морем обручённый.

Гордится он военной славой.

И экипажи сыновей

Идут отважно в глубь морей

Оберегать покой державы.

Круты, опасны океаны,

Но всем невзгодам вопреки

Здесь порох держат моряки

Сухим, как учат ветераны.

Чистые озёра

Чистые-чистые в сопках озёра.

Чистые наших любимых глаза.

Чистыми окнами светится школа.

Чистые льются детей голоса.

Тундры багряной горит отраженье,

Будто в озёрах подсвечено дно,

Или янтарное в чашах варенье,

Иль в хрустале золотое вино.

В море надолго мой крейсер подводный.

Школа и дети – в судьбе у тебя.

Чистой печалью по стёклам холодным

Катится тихо слезинка дождя.

Милая, нежная, ждёшь меня, знаю,

Радость моя и надежда моя.

Глаз твоих чистых озёра сияют

В рамке простой на столе у меня.

Чистые-чистые в сопках озёра.

Чистые наших любимых глаза.

Чистыми окнами светится школа.

Чистые льются детей голоса.

О вечности

Относительно время в вечности:

Целой жизни равна война.

В океане, как в звездной млечности,

Словно космос, купель черна.

У подводников есть спасение —

Лечь на грунт, затаиться, ждать.

Только выдержка и терпение

Позволяют нам побеждать.

Рвутся бомбы вокруг глубинные,

Страшным молотом бьет вода.

И секунды, как сутки, длинные,

И минуты растут в года.

И в душе, словно в звездной млечности,

Нет звезды, но горит звезда.

И равняется вечер вечности,

Когда милая шепчет: «Да».

Смотр

Для доблестных – всегда свежи ветра,

Все паруса наполнены как надо.

Несется к нам сквозь бури и года

Фрегат могучий, гордая «Паллада».

И, пыль веков смахнув полой с ботфорт,

На мостике неукротимый гений

Судьей пристрастным начинает смотр

Флотов и дел новейших поколений.

Молчите о победах и героях,

Ему подай конечный результат.

Флот на мели, ограблен, не достроен,

В убогой тундре нищетой зажат.

Смирясь с позорной кличкой оккупанта,

Уходит росс с исконных берегов,

Бросая в грязь плоды его таланта

И славу трех блистательных веков.

Россию ждет заря стрелецкой казни.

Кто воры? Где продажные стрельцы?

И палачам предуготован праздник,

И многих ждут позорные концы…

Но взгляд от ярости на выкате теплеет.

В фиордах – потаенные суда,

И каждое такую мощь имеет,

Что континенты сдвинет без труда.

Еще не сгинула Великая Россия

В безвременье бездарных перемен.

Готовят старт расчеты боевые,

И не в чести любители измен.

Для доблестных – всегда попутный ветер.

Не оборвется поколений нить.

Народ услышит через три столетья

Его указ, как выстрел: «Флоту быть!»

Попирающим металл

Будь проклят, атлантический циклон!

Не повезло и в августе с погодой.

То солнца нет на небе по полгода,

То ветра оглушительного стон.

Будь прокляты изношенность торпед

И сотое продление ресурса

У батареи и приборов курса.

Ведь новых нет, и денег тоже нет.

Помилуй, Ледовитый океан!

Знакомы мне и впадины, и льдины.

Сегодня погружаешься в глубины,

Как будто бы садишься на вулкан.

Когда рванёт, не знаю,