Майкл Гир - Люди огня Страница 10

— Будто червяк за счастьем пополз, — усмехнулась она, опять остановившись. Перед ней зияла еще одна пропасть: ручей, текущий по дну каньона с такими же отвесными стенами, вливался в речушку. Она подошла поближе и заглянула вниз. Некогда — но как давно прошло это время! — она покрепче затянула бы лямку и, разбежавшись, перескочила бы через узкую расщелину. Теперь же она могла только вздохнуть и пойти в обход длинным, длинным путем, который ее старым костям покажется бесконечным.

Твердая белая земля отражала кверху жар беспощадно паливших солнечных лучей, окатывая ее горячей волной. Чем больше она потела, тем быстрее сухой ветер выпивал влагу ее тела.

— Ага! — Она заморгала, заметив впереди новые очертания, возникшие в дрожащем воздухе. Глыбы песчаника торчали на скалистом хребте, будто неловко изогнутые позвонки, бросая еле заметные тени на склон, по которому там и сям были разбросаны кусты шалфея.

«Я знаю, где я. Там вон повыше — Ключи Чудовищных Костей. Небось к вечеру-то доберусь до них. Хорошая там вода раньше была».

Согнувшись под тяжестью своей ноши, она зашаркала дальше.

Когда она подошла поближе к хребту, ей еще несколько раз пришлось обходить расщелины, перерезавшие долину.

«Я и не припомню, чтобы расщелины были такими глубокими в этом месте. Все меняется… мир меняется… » Она покачала головой, бормоча себе под нос Одну из самых мелких расщелин она даже осмелилась перепрыгнуть.

«Слишком уж я стара, чтобы так вот бродить, будто девчонка, в погоне за Видением. Слишком стара».

Солнце сдвинулось к западу, и ее тень на земле стала длиннее. Она все шла и шла вдоль ручья. Впереди скругленные очертания хребта вздымались к бледному небу.

Вдруг она остановилась, осознав, что пейзаж вокруг не соответствует ее воспоминаниям. Да, сколько бы времени ни прошло с тех пор, память не могла подвести ее так сильно. Впечатление было такое, как будто Чудовищные Дети в своей битве за обладание миром изрезали склоны длинными параллельными расщелинами, свивавшимися вокруг кустов шалфея в замысловатые узоры. Эта сторона холма попросту вымывалась, превращаясь в пустошь по мере того, как засуха сжигала растения, удерживавшие почву.

Она наклонила голову, разглядывая размытую почву, по которой ступали ее ноги. Земля уходила отсюда, оставляя на поверхности одни камни.

«А раньше тут трава росла», — припомнила она, окидывая цепким взглядом выщербленные склоны. Казалось, что росшие здесь чахлые растения задыхались, полузасыпанные землей, сползавшей вниз по склону холма.

Она шмыгнула пересохшим носом и заторопилась дальше. «Скоро стемнеет. Лучше уж добраться до Ключей Чудовищных Костей и расположиться там на ночлег. Хоть выспаться наконец хорошенько».

Тени все удлинялись, резко расчерчивая сухие ложа ручейков на склоне холма. Приглядевшись получше, она заметила, что на округлых холмах вокруг большая часть шалфея погибла, превратившись в пушистые серые скелеты. По-прежнему темневшая рядом пропасть каньона оставалась для нее непреодолимой преградой. Шаг за шагом, медленно и осторожно, она спустилась в ущелье и побрела по дну, стараясь вспомнить, далеко ли еще до Ключей Чудовищных Костей.

Она принялась карабкаться вверх по склону — наискось, чтобы обогнуть плотные заросли огромных кустов шалфея и не подцепить ненароком клещей, которые наверняка притаились на листьях в ожидании жертвы. Наконец высохшее русло изогнулось в последний раз — она вспомнила, что именно так и идет от Ключей Чудовищных Костей полоса песчаника. Тут, внизу, ее ждал огромный разросшийся куст шалфея. Его сине-зеленые листья казались при резком полуденном свете посеребренными иглами ели.

Она медленно выдохнула и выпила последний глоток воды из бизоньей кишки. Затем дрожащие от усталости ноги снова медленно пошли вперед. Перед ней виднелись Ключи Чудовищных Костей — место, где в древности было селение ее Племени. Именно здесь охотники Племени и убили последних огромных животных, которых теперь называют чудовищами. По преданиям, у них было два хвоста — один спереди и один сзади. А зубы их она и сама видела — длинные, загнутые, выше человеческого роста. '

Когда-то она с любопытством отыскивала здесь старые кострища, треснувшие выветрившиеся кости, подбирала длинные каменные наконечники копий. Теперь, казалось, это все было смыто прочь. Раньше едва различимые черные пятна древесного угля еще оставались от древних очагов, а земля в этих местах слегка спеклась от давно погасшего огня. Пятна древесного угля переместились к каньону, красноватые камни очагов раскололись на неровные куски и рассыпались повсюду, будто кости, что грызут шакалы. Исчезли даже кучи каменных колотых пластинок — отходов производства орудий.

Пещера была скрыта от посторонних глаз. Сначала ей даже показалось, что это всего лишь еще один валун светло-желтого песчаника. Но приблизившись, она заметила приплюснутый конус вигвама, притаившийся в зарослях шалфея. Изрядно потрепанный, вигвам, казалось, едва мог защитить от дождя двух человек — если, конечно, дождь когда-нибудь еще снова выпадет.

Она замедлила шаг и закусила губу. Кто это мог быть? Как бы то ни было, а от ответа на этот вопрос могло зависеть, сколько еще остается жить. Даже такой старухе, как она. Теперь, во времена голода и жажды, не всем было известно, кто она такая.

«Никто вечно не живет, — проворчала она. — Иногда это хорошо понимаешь». И она зашагала вперед, с любопытством высматривая по сторонам Чудовищные Кости. Одна торчала из земли прямо в зарослях шалфея. Конец ее — толщиной с бедро сильного взрослого мужчины — раскололся и высох, как и весь мир. Вокруг на опавших листьях валялись длинные костяные обломки. Несколько едва различимых пятен древесного угля чернели на земле, чуть красноватой от пекшего ее когда-то жара. Их так легко было представить себе, эти костры… Очаги… Все такое древнее… что уже почти исчезло.

Мир менялся.

— Эй там! — заорала она, приставив ладони ко рту. — Кто тут живет?

Ни малейшего движения. Что то промелькнуло у нее в голове, как летучая мышь в ночи, — чувство, что как-то это все не так, смутное ощущение чего-то неправильного…

В тишине послышался плач ребенка.

Видение властно вернуло ее назад. Белая Телка проснулась и заморгала, вглядываясь в ночную темноту пещеры. Ее желудок свела судорога, оставив после себя ощущение болезни. Она подавила рвотный спазм. Тишина ночи была плотной и неподвижной. Что произошло? Это ощущение болезни было признаком того, что кто-то оскорбил Силу. Но где? Чью Силу?

Почувствовав, что во рту пересохло, она достала бурдюк и отпила немного. Сев на ложе, принялась растирать свои старые ноги, утомленные мускулы которых свела ночная судорога. Уже восемь лет прошло с тех пор, как Сила привела ее к ребенку и бердаче. А что же теперь стряслось?