Александр Дюма - Роман Виолетты Страница 14

Твоя Виолетта».

Она запечатала конверт, надписала адрес и, позвав Леони, сказала ей:

— Отправьте с рассыльным.

— Сегодня вечером, прошу вас, непременно сегодня, — добавил я.

— Не беспокойтесь, сударь, письмо будет доставлено сегодня же, — ответила горничная.

Она вышла, но минуту спустя вернулась:

— Мадемуазель, слуга-негр госпожи графини дожидается ответа для своей хозяйки. Отправить с ним письмо, которое вы мне только что вручили?

— Отдай ему письмо, и как можно скорее. На этот раз Леони больше не появлялась.

— Графине явно невтерпеж, — заметил я.

— Как мне следует вести себя завтра? — поинтересовалась Виолетта.

— Как тебе будет угодно. Позволяю тебе действовать по наитию.

— Что ж, подождем до завтра, а сейчас постараемся доставить удовольствие тебе.

VI

На следующее утро без пяти девять Виолетта сидела в ванне, благоухающей вербеной, а я расположился в одном из угловых шкафов с твердым намерением не упустить ни одного слова и ни одного жеста.

Все следы моего пребывания в квартире были тщательно стерты, сменили даже постельное белье, окропив его душистым одеколоном.

Ровно в девять часов у ворот остановился экипаж.

Мгновение спустя появилась графиня в сопровождении Леони, которая тотчас же заперла за ней дверь.

Графиня удостоверилась в надежности засовов.

Ванная комната была освещена лампой, помещенной в сосуд из розового богемского стекла; его верхнее отверстие было прикрыто, чтобы избегнуть смешения дневного света и искусственной подсветки, которое окрашивает окружающие предметы в неестественно бледные тона.

— Виолетта! Виолетта! — закричала графиня прямо с порога. — Где же ты?

— Я здесь, в туалетной комнате.

Графиня промчалась через спальню и застыла в дверях. Виолетта приподнялась из ванны, обнажая прекрасный, как у нереиды, торс, и протянула к ней руки.

— Ах, да, конечно, — устремилась навстречу ей графиня.

На ней была длинная блуза из черного бархата; у воротника красовался большой бриллиант; талия ее была перехвачена кушаком, сотканным из золотых, серебряных и ярко-вишневых нитей.

Она сняла розовые шелковые чулки и плотно облегающие ножку ботинки; затем расстегнула верхнюю пуговицу, распустила пояс и выскользнула из блузы.

Теперь ее прикрывала лишь батистовая рубашка с отделкой из валансьенских кружев у ворота и на рукавах.

Сбросив рубашку столь же стремительно, как и черную бархатную блузу, она оказалась обнаженной.

Графиня была воистину великолепна — типичная красота Дианы-охотницы: широкая грудь с небольшими формами, стройный стан, покачивающийся, точно деревце на ветру, безукоризненный живот, украшенный снизу густыми рыжими зарослями, которые напоминали язык пламени, вырывающийся из кратера вулкана.

Подойдя к ванне, она собралась окунуться.

Виолетта удержала ее.

— Ах, позвольте взглянуть на вас. Вы так хороши, что просто не насмотришься.

— Ты считаешь меня красивой, сердечко мое?

— Очень!

— О, смотри, разглядывай! Обжигай своим взором, словно зеркальцем. А теперь бери меня! Все это принадлежит тебе — мои глаза, губы, грудь…

— И этот замечательный пушистый букетик тоже? — проворковала Виолетта.

— В первую очередь!

— Какой удивительный цвет! — восхищенно произнесла девочка. — Совсем не такой, как на голове, отчего так?

— Тебе кажется странным, что сверху мои волосы одного цвета, а снизу — другого; что я, женщина, терпеть не могу мужчин? Причина проста — я вся соткана из контрастов. Ну же, подвинься любовь моя! Мне не терпится ощутить, как твое сердечко бьется рядом с моим.

Ванна была широкая, в ней хватало места для двоих. Графиня перешагнула через край и соскользнула к Виолетте.

Кристально прозрачная вода позволяла видеть все подробности происходящего.

Графиня обвила Виолетту словно уж, просунула голову ей под плечо и, впившись по пути в волосы под мышкой, губами потянулась к ее рту.

— Вот ты и попалась, негодница, сейчас поплатишься за то, что заставила меня страдать. Для начала подставь свой ротик, губки и язык; как подумаю, что первым их коснулся мужчина и что это он научил тебя целоваться, — готова задушить тебя от ярости!

И, подобно змее, выбрасывающей свое жало, она вонзалась в нее поцелуями, водя рукой вокруг ее груди.

— О, милые, любимые мои грудки! — шептала графиня. — Это из-за вас я потеряла голову, это вы толкнули меня на сумасбродства!

Она приникла, запрокинув голову назад, полузакрыв глаза; ее прерывистое дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

— Скажи же хоть слово, радость моя, — попросила она.

— Одетта, милая Одетта, — покорно отозвалась Виолетта.

— Вы только послушайте, каким тоном она это произносит, маленькая ледышка, как будто просто здоровается. С оглядкой, не услышал бы наш Кристиан! Но погодите, сейчас добавим в ключе еще один диез и поднимем строй на полтона выше.

Ее рука спустилась от груди к бедру и ниже, там на мгновение замерла, словно не решаясь переступить невидимую черту.

— Чувствуешь биение моего сердца у твоей груди? Ах, если бы оно могло слиться в поцелуе с твоим сердечком, как сливаются наши губы!.. Ты чувствуешь?

— О да, — выдохнула Виолетта, начиная понемногу распаляться. — А теперь ты пальцем…

— Какая ты юная, несозревшая, я едва прощупываю любовный бутончик, который дает начало жизни всему в природе. Ах, наконец, вот он!

— Твои прикосновения так легки, нежны, палец так , трепещет.

— Может, тебе хочется побыстрее или посильнее?

— Нет, нет, вот так хорошо.

— А ты что же, где должны быть твои руки?

— Я тебе говорила… я ничего не умею, мне все нужно разъяснять.

— И даже как достичь наслаждения?

— Нет, с этим все в порядке! Оно приходит само по себе. Одетта… милая Одетта!.. Ах, Одет…

Графиня замкнула ей рот поцелуем.

— В добрый час, — произнесла она, — но говорить на каком-либо языке — это еще полдела, следует еще правильно поставить произношение.

— Я буду прилежной ученицей, — пообещала Виолетта, — и постараюсь все усвоить.

— Тогда выйдем из ванной, не могу же я держать голову под водой, а мне надо растолковать тебе словами то, что еще не успел рассказать мой палец.

— Выходим, — согласилась Виолетта, — здесь тепло и полотенце рядом.

— Давай я тебя оботру, — предложила графиня.

И, поднявшись из воды, сверкающая, горделивая, словно Фетида, она была уверена, что одержала надо мной верх и торжествовала свою победу.

Она приподняла Виолетту, заключив ее в объятия; та метнула взгляд в мою сторону, словно извиняясь: «Лишь тебе в угоду и по твоему приказанию я иду на все это».