Христиан Вульпиус - Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников Страница 15

— Принимаю это кольцо в память о столь удивительном человеке.

— Благодарю вас! А раз уж вам приходится много разъезжать, так прошу вас, возьмите у меня эту бумагу. Мои люди везде и всюду будут с ней считаться.

— Принимаю от вас и этот подарок. А теперь честно! Много ли у вас и впрямь людей, Ринальдини? Сколь сильны вы?

— Я? Столь же, сколь сильны они… В Италии под моим началом стоят восемьсот человек. От Савойи до Неаполя ими командуют десять командиров, а я — их начальник.

— О, какая на вас лежит ответственность, Ринальдо!

— Отвечаю я только за свои приказы… Будьте здоровы!

Ринальдини ушел, велел запрягать и поехал… нет, не в Венецию и не в Урбино, а, с заранее обдуманным намерением, по совсем другой дороге, обратно.

Но на этот раз он не посетил старца Донато. Послав Себастьяно, после того как продал своих мулов, вперед, он надежно упрятал деньги в прежние тайники и направился в Апеннины. Роза сопровождала его.

Здесь Ринальдо нашел пустующую хижину отшельника, которая, видимо, была оставлена не так давно, о чем свидетельствовало довольно свежее письмо, лежащее на столе в горнице. Оно гласило:

«Тому, кто после меня изберет эту хижину своим жильем, кто бы он ни был, я желаю, чтобы он покинул это жилище столь же счастливым, как я».

Прочитав это письмо, Ринальдо тут же решил пожить здесь некоторое время жизнью отшельника. Он быстро накинул на себя рясу, Роза занялась хозяйством, каковое, однако же, особенно по части стола и погреба, было куда богаче, чем у простого отшельника…

Ринальдо прожил в хижине несколько дней. Однажды, совершая обычную свою утреннюю прогулку, он увидел вдруг незнакомого человека. Тот сидел на небольшом пригорке и рисовал. Ринальдо приблизился к нему, поздоровался и спросил, что тот рисует.

— Я рисую эту местность, — ответил человек, — она стала в наши дни достопримечательной.

— Чем же?

— А вы не знаете? Здесь пал на поле боя Ринальдини. Под тем деревом он лежал с проломленной головой и там же испустил дух. Один из солдат, участвовавший в сраженье, точно описал мне это место. Как только я его зарисую, я выгравирую рисунок, раскрашу и продам. Надеюсь на хороший барыш. Вторая гравюра воссоздаст тот бой и тоже найдет покупателя. На первом листе все пространство долины останется пустым. А на втором я изображу рядом с деревом, под которым умер Ринальдини, виселицу, она будет символом возмездия.

Ринальдо кивнул, усмехнувшись. А потом едко заметил:

— Задумано недурно!

— Да, так и должно все делаться в мире! Подобные происшествия обязаны кормить искусство, для которого люди так мало делают. Таков уж наш мир: сколь неохотно видят люди разбойничьих атаманов in natura, с тем большей, дьявольской охотой видят они их нарисованными, написанными маслом и выгравированными.

Услышав такие речи художника, Ринальдо быстро ушел, пожелав тому выгодно продать свои шедевры. Но втайне он все-таки досадовал на то, что изображение виселицы должно было стать выразительным символом его могилы.

Вернувшись к хижине, Ринальдо услышал там шум. Он насторожился, до него донеслись угрожающие голоса и плач Розы.

Он быстро вошел в хижину, Роза сидела, вся в слезах, на скамье, а два мужловатых на вид молодчика были заняты тем, что пытались взломать стенной шкафчик. Они так углубились в свою работу, что не услышали шагов Ринальдо. Розе, которая его увидела, атаман дал знак, чтобы она молчала. Затем мигом подскочил к молодчикам, свалил одного на пол и завладел пистолетом разбойников — тот лежал на столе. Роза тоже не растерялась — выхватила из-за стула карабин, вскочила и прицелилась во второго грабителя, тот, обмерев, выронил инструмент, которым пытался взломать шкафчик.

Ринальдо, приставив лежащему разбойнику к груди пистолет, крикнул второму:

— Бросай оружие!

И Роза тоже крикнула:

— Бросай или пристрелю!

Разбойников обезоружили, и Ринальдо эдак невозмутимо спросил:

— Что вам здесь надобно? Кто вы такие?

— Оказывай должное уважение! — ответил один из них. — Мы — люди Ринальдини.

— Черта с два! — бросил Ринальдо. — Люди Ринальдини подобного себе не позволяют. Вы мошенники, которых Ринальдини столь же мало знает, как и вы его. Негодяи! Молите о пощаде… Я — я сам Ринальдини!

Оба в испуге пали ниц и обхватили его колени.

— Прости, атаман! — бормотал один. — Мы не знали тебя. Но вот уже три дня, как мы и правда стали твоими людьми. Альтаверде и Чинтио нас завербовали.

Ринальдо только хотел ответить, как дверь распахнулась и вошел Чинтио.

— Ну и бестий набрали вы! — гневно бросил ему Ринальдо.

— Черт побери! — испуганно, но обрадованно вскрикнул Чинтио. — Ты здесь, атаман? В рясе отшельника? Вот уж не ожидал тебя тут встретить. До чего же я рад видеть тебя! А что до этих сопляков, так они еще новички…

— Но ведь знают наши законы?

— Им их зачитали.

— И они поклялись исполнять их, Чинтио?

— Да, атаман, поклялись!

— Девушка была в хижине одна, и вот я прихожу, а эти двое трудятся над тем, чтобы взломать шкаф.

— А я еще показала им охранную грамоту Ринальдини, — добавила Роза.

— Черт возьми! — воскликнул Чинтио. — И вы не посчитались с грамотой? Эй! Молодцы, входите! Поставьте этих подлецов вон к тому дереву и расстреляйте. Они не посчитались с охранной грамотой атамана.

— Гром и молния на вас, громилы! Вы порядочная мразь! — закричали, перебивая друг друга, разбойники, вошедшие по зову Чинтио.

Схватив несчастных, они выволокли их, поставили к дереву и восемью пулями вышибли из них дух.

Этот случай побудил Ринальдо покинуть хижину отшельника. Чинтио собрал своих людей, и они, двадцать человек, спустились в долину, а затем поднялись в Фортинийские горы, где стоял Альтаверде с шестьюдесятью разбойниками. По пути они заметили передвижение войск в Папской области.

Ринальдо приказал разбить себе палатку на гребне самой высокой горы напротив Бельфорте. Он провел смотр своей шайке, подсчитал, что в ней примерно восемьдесят человек, и расставил их вокруг по горам, до самого Брандолино. Пока что здесь обстановка была спокойной.

Через несколько дней к Ринальдо пришел Альтаверде.

— Атаман, — сказал он, — у нас на исходе продукты. Кроме того, наши молодцы ропщут на безделье.

— Так нам надо их занять, Альтаверде!

— К тому же денег у кое-кого из них осталось маловато. Они играют и проигрывают.

— Вот двести цехинов. Их я дарю нашим молодцам. И занятие они тоже получат. Мы затеем сногсшибательное действо, и конечно же по новейшей моде, на французский манер. Созови нынешним вечером весь отряд. Я распределю роли.