Сергей Бортников - Операция «Юродивый» Страница 18

– Запросто, – кивнул Крутов. – Давай втулим ему сверхважную информацию! Не придуманную, – подлинную. Какую он не сможет игнорировать и сразу побежит на доклад к своим кураторам. Причём ни я, ни ты не обозначим причастности к её распространению. Это сделает кто-то третий, чья правдивость не будет вызывать у него сомнений.

– Я даже знаю кто! – оскалил зубы в ироничной улыбке Вялов.

В тот же вечер он отбыл в Весьегонск и, как следует, проинструктировал Савченко…

Когда наутро Горшков пришёл навестить своих подопечных, Игорь Семенович по большому секрету поведал ему о последнем предсказании Ванечки.

«Война начнется 22 июня!»

Именно в это день Пашкин дядя – Николай Петрович – празднует свой день рождения…

Когда Вялов проснулся, в квартире не было никого – Катя давно убежала на лекцию в училище, сегодня у нее первая пара.

«Застели кровать и сделай яичницу. Люблю!» – гласила записка, оставленная на кухонном столе.

Павел позавтракал, побрился и стал собираться на работу.

Спешить некуда – Крутов ждет его к десяти утра.

…Таким довольным своего товарища Вялов ещё никогда не видел.

– Сработало, Павел Агафонович… Сработало на все сто!

– Ты о чем?

– Как только твой человек сообщил Горшкову об очередном предсказании Юродивого, один из германских курсантов срочно убыл в Берлин.

– Как его фамилия?

– Крюгер! Вальдемар Крюгер! Бери – дарю, делай с ним, что хочешь. А Борька – мой! Лады?

– Да не спеши ты так, дурья башка! Может, у немца кто-то заболел: родители, жена, дети…

– Откуда тебе известно, что он женат? Ах да, я же сам дал тебе досье! Извини, Паша… Кругом одни враги народа – свихнуться можно!

– Давай еще раз проверим эту версию.

– Какую?

– Что предатель – Горшков.

– А как мы сможем это сделать?

– Вернётся Крюгер, и я поговорю с ним по душам…

– Договорились. Только не тяни резину. Выяснишь – и сразу ко мне. А то у меня уже руки чешутся на эту падлу!

Вальдемар вернулся через несколько дней и сразу изъявил желание встретиться. Павел давно готовился к этому моменту, но как он вызовет эсэсовца на откровенность, пока еще не придумал.

Решил: будет действовать по обстановке!

Немец почти никогда не приходил с пустыми руками. Вот и в этот раз он прихватил с собой две бутылки настоящего баварского пива.

Эх, была не была!

– Пошли ко мне домой, Вальдик… Я получил квартиру. По русскому обычаю её полагается обмыть.

– Давай! – не колеблясь, дал согласие Крюгер.

– Баварского нам явно маловато будет. Прикупим «Жигули»…

– Чего?

– Это – новый сорт советского пива… Не хуже, между прочим, вашенского!

– Я не против…

– Вобла у меня есть…

– Что есть?

– Рыба! Собственными руками пойманная, засоленная и высушенная!

– А… Мы её называем дохлой…

– Да что вы понимаете в русских деликатесах, невежественная немчура!

– А ты – рыбак?

– Еще какой! – хвастливо заверил «обер-лейтенант». – Вице-чемпион Волги!

– А чемпион кто?

– Савченко!

– Знакомая фамилия!

– Мой тренер.

– А…

– Ну пошли… Вон там, за углом, моё жилище!

– Давай так, ты пьешь наше, а я – ваше! – предложил Вальдемар.

– Не возражаю! Да, кстати, при царе-батюшке у нас тоже была своя Бавария. Тверская.

– Как это понимать?

– Еще в 1887 году австрийский подданный Эмиль Слатинский основал на берегу речки Тверцы первую паровую пивоварню, которую так и назвал – «Тверская Бавария». Сейчас, правда, со своим пивом в Калинине негусто… Это, например, привезли из Самары, пардон, Куйбышева, столицы советского пивоварения!

– Сейчас я его продегустирую! Ну, за фройндшафт?

– За дружбу, камрад, нерушимую и вечную!

Они чокнулись бутылками и принялись пить пиво прямо из горлышка.

– О, эти ваши, как ты говоришь…

– «Жигули».

– Совсем неплохи… Гут! Гут! Ну, где твоя обещанная вобла?

– Держи! – Вялов достал из тумбочки несколько рыбин и положил на стол. Одну из них выпотрошил и начал чистить. Крюгер последовал его примеру.

– Если б у себя на родине я пришёл в пивную с мёртвой рыбой – меня б оттуда выгнали!

– Серьёзно? – искренне удивился Павел.

– В лучшем случае, приняли б за идиота и после трапезы разбили мой бокал – его ведь невозможно будет отмыть! О! Вкусно! Ты сам её ловил?

– Конечно!

– Я бы тоже с удовольствием посидел с удочкой на берегу какой-нибудь речушки. Возьмешь меня с собой, когда потеплеет?

– Непременно.

– А какая еще рыба у вас водится?

– Щука, судак, лещ…

– Они, наверное, вырастают очень большими?

– О, да!

– Я с такими не справлюсь. Мне б помельче… Лишь бы клевало…

– Окунь, ёрш – я тебе такую рыбалку устрою, руки болеть будут!

– Ёрш – это что?

– Сейчас узнаешь!

Вялов ещё раз открыл дверцу тумбочки и нащупал рукой высокое горлышко «Московской».

– Вот!

– Что это?

– Русиш водка! Если смешать её с пивом – выйдет «ёрш»!

– Но ведь ты говорил, что ёрш – это рыба!

– Для кого рыба, а для кого – коктейль! Сам знаешь, в русском языке многие слова имеют двоякий смысл!

Павел нашёл на кухне огромный фужер, граммов, наверное, на триста, и аккуратно наполнил его. Наполовину водкой, наполовину – пивом. Затем сильно ударил дном об стол. Раздался характерный звук: «Чпок»!

– Держи! Пить надо залпом!

– О! Гут! Зэр гут! – испробовав, похвалил Вальдемар. – А ты себе почему не наливаешь?

– Второго фужера не могу найти. Давай сначала ты ещё один, а затем я!

– Давай! – разошёлся немец, доселе ничего не знавший о страшном воздействии на организм горючей советской смеси. – Хар-ра-шо! Дай-ка ещё мне воблы!

– Держи!

– Теперь я приготовлю для тебя коктейль. Смешаю водку с «Баварским».

– И у нас получится «Баварский ёрш»?

– Точно! Вернусь домой – всех буду угощать! – Он доверху наполнил фужер и, как Павел, ударил дном об стол. Да так, что тонкая ножка не выдержала и отвалилась, поранив ему руку. А содержимое выплеснулось на стол.

– С «ершом» надо быть осторожнее! – философски рассудил Павел, бинтуя гостю руку.

Вскоре Вальдемара основательно развезло, и Вялов понял – пора!

– Что это ты меня сегодня ни о чем не спрашиваешь, а?

– Сейчас спрошу… ик! Как там наш мальчик?

– Растёт.

– Я не об этом… ик!

– Снова о войне заговорил…

– Да ну?!

– Точно! Мол, начнётся она 22 июня.

– Знаю! – подтвердил Крюгер, и попробовал напрячь свой помутившийся рассудок. Получилось! Немец вдруг чётко осознал, что таким признанием подставляет под удар своего осведомителя, и попробовал подсластить пилюлю. – Разведка донесла… ик!