Сергей Самаров - Прыжок через пропасть Страница 20

Только сейчас все увидели, что герольд дает отмашку подтверждающую, что стрела в самом деле угодила в цель.

— Сможешь так выстрелить? — возбужденно спросил Барабаш у недавнего соперника.

— Нет… — тот отрицательно закачал головой. — Я слышал про такую стрельбу, но сам так не умею.

Алкуин перевел.

Карл стоял в растерянности.

— Но такого же не бывает! — сказал он.

Алкуин перевел его слова бодричу. Тот поковырялся в туле, достал новую стрелу, вернулся на рубеж и снова, в полной тишине, выстрелил. Герольд при мишенях дал отмашку жезлом.

— Бывает? — спросил Барабаш у короля. — Бывает… — сам же за короля ответил.

Карл молча выгреб все золото, что было у него в карманах, и пересыпал в ладони стрельцу. Потом принял из рук Алкуина рог, наполненный такими же монетами, и вручил Барабашу.

— Такого я никогда не видел! — сказал он и пошел к своей ложе прямо через ристалище.

Алкуин задержался и по-славянски спросил у стрельца:

— Может быть, ты расскажешь мне, в чем секрет?

— Какой уж тут секрет… — пожал плечами смущенный Барабаш, ссыпающий монеты себе в шапку. Он никогда раньше не держал в руках такого богатства, и сейчас бедному стрельцу трудно было оторвать от монет взгляд. — Просто в моей стреле все перья были из правого крыла[13]…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

По дороге в Хаммабург Лют с десятком разведчиков решил попутно заехать на известный ему пост, где Скурлата перекрывал пути к западной границе, чтобы предупредить о происходящих в столице событиях.

Гонца от датского посольства в сторону Хаммабурга на посту не видели.

— Должен был быть гонец. Обязательно должен. Для них это очень важно, — расстроенный Лют настаивал так, словно это его жизнь зависела от поимки посла. Впрочем, для каждого из разведчиков жизнь князя равнялась собственной жизни, и не только потому, что все они очень любили Годослава, но еще и потому, что в случае прихода к власти в княжестве данов все те, кто верой и правдой отстаивал интересы своего правителя, стали бы изгоями.

— Нам он не попался. А что ты хочешь, я же не сокол, чтобы сверху смотреть… Ставр почти всех людей забрал. У нас в границе дыра на дыре, — оправдывался Скурлата. — Скачи поскорее дальше. Предупреди Ставра или даже самого князя. Пусть хоть из дружины заставы выставят… Меня воеводы не послушают…

Здесь, на западной границе, стояла, разбросанная по большому участку, основная княжеская дружина в шестнадцать тысяч копий и пять тысяч стрельцов. Ждала переправы франков, но где она будет осуществляться, никто не знал, и потому перекрыть требовалось все возможные участки, а дружину растянуть точно так же, как были растянуты посты разведчиков. Но воеводы держали между собой постоянную связь, чтобы иметь возможность быстро сконцентрировать силы там, где объявится враг. Благо протяженность границы княжества не столь велика, чтобы лишить их этой возможности. Облитые смолой поленья держали на вышках, рядом с постоянно горящим факелом дежурил воин, чтобы по команде поджечь сигнальный костер, предупреждающий

о беде. А пары наблюдателей, ждущие этого костра, периодически сменяли одна другую, чтобы не устали от ожидания глаза и не был пропущен сигнал. Стрельцы в каждой дружине были посажены на коней, чтобы в нужный момент массированным обстрелом помешать переправе. Все это было продумано и подготовлено князем-воеводой, хотя сам Дражко понимал — остановить переправу такой большой армии он со своими силами не в состоянии.

— Отправь к воеводам гонца. Пусть поспрашивает. Был ли дан? А ты собирай людей, сколько сможешь, и даже больше… Сейчас все понадобиться могут… — Лют рассказал, что устроили в Рароге даны и бояре. — Меня Сфирка спешно отправил. Не знаю даже, чем там кончилось… Но Дражко приказал готовиться к большим событиям. Велел беречь Годослава и никого к нему не подпускать. Данов и бояр, если они с данами, бить нещадно и без разбора. А если и без данов будут, потеря невелика…

— А воеводы кто? — спросил в ответ Скурлата, словно Лют сам этого не знал. — Все как один сыны боярские… Поднимут они на отцов оружие?…

Лют пожал плечами:

— Все же предупреди об измене…

И погнал коня. Другие разведчики, отправленные с пращником, не отставали. Впрочем, дорога впереди осталась не длинная. Переправу уже было видно. На той стороне — Хаммабург.

В Хаммабурге, выведя коня на доски причала, Лют удивленно осмотрелся. А проехав вместе со своим маленьким отрядом в улицы, удивился еще больше. Он бывал здесь несколько раз, думал, что хорошо знает город, но сейчас с трудом, предварительно проплутав, нашел дом купца-ремесленника Олексы. Так изменился малолюдный прежде, захудалый городишко всего за несколько дней. Не слезая с коня, чтобы не терять драгоценное время, молодой разведчик пнул ногой дверь и грозно потребовал у отрока, приказчика лавки, что вышел на стук, вызвать хозяина на улицу. Олекса вышел. Выслушал молодого разведчика и развел руками.

— Утром Ставр пришел с приклеенной бородой, переоделся, забрал Барабаша и ушел. Я его больше не видел. Да небось в ристалище он. Там сегодня стрельцы соревнуются. Барабаш приз выиграть хочет. Ему франкский Карл самолично гору золота обещал. А что, он и выиграет…

— А ты что не пошел?

— После состязаний праздник в городе. Мое дело торговое. Готовиться след…

— Моих людей пристрой где-нибудь, — попросил Лют;

— Что им в доме делать. Да и негде… Пусть отправляются в берестяной сарай. Там все наши собираются.

— Вот и отправь! Объясни дорогу…

— А ты?…

— А я — искать Ставра или прямо к князю…

Лют стеганул коня нагайкой и погнал за город. Однако, кажется, было уже поздно — оживленные, возбужденные люди покинули берфруа, восторженно что-то обсуждая, размахивая руками и рассказывая друг другу то, что каждый и сам видел. Первый день турнира завершился, и все спешили в Хаммабург, чтобы продолжить веселье там. Прямо на кривые улицы из хозяйских дворов и построек, найдя место у стены каждого трактирчика или лавки, таровитые людишки еще утром выкатили бочки с пивом, вином и медом в предвкушении большого торгового дня и соответствующей такому дню наживы. Когда у людей праздник, они на зелье последние гроши потратят, забыв про голодных детей, оставшихся дома. Акробаты и жонглеры на городской площади спешно растягивали свои сцены-шатры и расстилали ковры для выступлений. Вымеряли шесты и протягивали между домами канаты ловкачи-канатоходцы. Пристроившись на ступенях чужого дома, настраивали струны на лютнях и виолах голиарды. Дудели сразу в несколько дудочек и кувыркались одновременно, не смущаясь жесткостью дороги, развеселые скоморохи. Всем хотелось и поживиться, и повеселиться, потому что такого большого праздника местные саксы и приезжие славяне в своей жизни не видели.