Битва за безмолвие. В поисках «византийства» - Дмитрий Борисович Тараторин Страница 20

Воцарился Филиппик. Правил он, впрочем, всего 19 месяцев. Но падением своим открыл новую эру в византийской истории. Ему резать нос не стали, а выжгли глаза. Решили, что так надежней. И руководствовались этим и впредь.

Вот так неумолимая жажда власти одного сказывается потом на многих поколениях. Десятки ослепленных в последующие века «благодарить» за это должны были неукротимого Юстиниана. Он в борьбе за власть и славу лишился сначала носа, а потом и головы. Множество противников реальных и мнимых, в свою очередь, лишил различных конечностей и жизней. Он не стоял за ценой, чтоб быть запечатленным в веках. Но кто помнит о нем сегодня? Только историки, и то лишь профильные…

А его современник архиепископ города Гортина, что на Крите, Андрей, о жизни которого историкам известно куда меньше, поминаем и чтим православными во всех концах Земли. Его Великий покаянный канон поется на вечерних службах в Великий Пост сотни лет.

В нем есть такие строки:

«Каиново прешед убийство, произволением бых убийца совести душевней, оживив плоть и воевав на ню лукавыми моими деяньми». Что на современном русском звучит так: «Превзойдя Каиново убийство, сознательным произволением, через оживление греховной плоти, я сделался убийцею души, вооружившись против нее злыми моими делами». Юстиниан II, действительно, превзошел многих «каинов» прошлого и будущего, вполне сознательно избрав эту страшную стезю.

Право человека

Счастье Вардана-Филиппика было недолгим. Свергнув кровожадного, но талантливого Юстиниана, сам он впал в полный маразм и, главным образом, предавался пьянству и разврату. Развитое гражданское общество Византии такого надругательства над высоким статусом опять-таки не потерпело.

И его (общества) представитель, простой оруженосец, как-то утром не встречая никакого сопротивления, выволок похмельного императора из дворца и притащил на суд фанатов. Прасины прямо на ипподроме в своем «клубном» зале и ослепили его. В результате этой операции он вскоре умер.

А «зеленые» умело организовали массовые беспорядки, в ходе которых возвели на трон своего кандидата – личность абсолютно гражданскую, начальника императорских секретарей Артемия.

Тот воцарился под именем Анастасия II и немедленно покарал заговорщиков, чтоб видимо, не повторить судьбу предшественника. Опору он искал в среде старой аристократии. Анастасий не без успеха занялся упорядочением государственных дел. Но задачи перед ним стояли в первую очередь военные, поскольку арабы, потерпев поражение в 678 году, не думали отказываться от новых попыток взять Константинополь. И в 715 году собрали новый мощный флот.

Император задумал сыграть на опережение, послав свою эскадру уничтожить врага в его логове. Но как это нередко бывало, византийский флот взбунтовался и поплыл обратно. Император бежал из столицы и укрепился в Никее. Это его, впрочем, не спасло. В марте 716 года верные ему силы были разгромлены, а сам Анастасий отрекся от престола и ушел в монастырь. Впрочем, через несколько лет греховные страсти в нем возобладали, и он возглавил восстание, которое кончилось для него на плахе.

Однако, послал его туда вовсе не непосредственный сменщик Феодосий III, а Лев Исавр, который в свою очередь низложил Феодосия. Был ли Лев и вправду исавром, то есть представителем некоего боевитого племени из Малой Азии или сирийцем, это науке неизвестно. Но его, несомненно, восточное происхождение сыграло в церковной истории Империи позже роковую роль…

Надо отметить, что пример беспокойного Анастасия, видимо, возымел свое действие. И Феодосий, также постригшийся в монахи, никоим образом не пытался изменить свой статус. Благодаря чему и умер своей смертью, чтимый за святость жизни.

Разумеется, вся эта эпидемия мятежей и свержений сказалась на положении государства самым плачевным образом. Арабы вновь двинулись на Константинополь. Причем, и на этот раз силы вторжения были достаточными, чтобы при удачном исходе ринуться затем далее в Европу.

Однако под стенами Константинополя в 718 году им вновь было нанесено сокрушительное и окончательное поражение (больше на столицу ромеев они не посягали). На море опять сыграло свою роль оружие массового поражения – «греческий огонь». В битвах на суше проявился несомненный полководческий дар Льва. К тому же в борьбе с арабами активно проявили себя болгары, которых тоже можно записать в число спасителей Европы.

Важно учитывать и то, что через 14 лет франкские воины Карла Мартелла разгромили арабов при Пуатье, остановив тем самым их экспансию на западном фланге христианской цивилизации. Этот двойной сокрушительный удар в целом резко понизил уровень исламской угрозы.

Однако она тоже была двойной – военно-религиозной. И именно император, сокрушивший арабов на поле брани, сам же нанес Империи удар в спину, став на сторону иконоборческой ереси.

Смысл Империи ромеев был не только в защите с каждым веком сжимавшегося плацдарма истинной Веры от посягательств язычников и исламистов. Главная задача этого государства состояла в том, чтобы обеспечить человеку его неотъемлемое право стать богом. Стать богом по благодати, впустив в сердце свое Христа, стяжав божественные энергии. Это и было, и есть главной целью жизни православного – не просто спастись, избегнуть адских мук, но обо́житься – на крыльях Духа Святого улететь к немыслимым для земнородных горизонтам. И смысл борьбы со всеми ересями, которые в изобилии возникали на протяжении церковной истории, – отстоять право на реализацию этого дерзновенного плана. Привести в соответствие практику святых аскетов с богословской теорией.

Ведь как можно стать богом, следуя заветам Христа, если он всего лишь «самый человечный человек», «первый из твари», как учили ариане? Или если он не Богочеловек, но исключительно Бог, как настаивали монофизиты? Или если он даже Богочеловек, но обладающий исключительно божественной волей (монофелитизм), то как наша человеческая воля, ее свободный выбор может привести нас к обо́жению?

Все эти ереси последовательно громили святые отцы, так же как полководцы варваров на поле боя. Только вот воинам перед лицом иноземцев было легче. Ведь за спиной у них была вся мощь Империи, сам василевс. А вот в борьбе с ересями порой было иначе. Нередко императоры оказывались на стороне духовных извращений. По политическому ли расчету, по собственному ли ложному убеждению. И каждый раз несгибаемое сопротивление святых одерживало верх над светским произволом. Но тяжелее всего пришлось в эпоху иконоборчества, начало которому положил Лев Исавр.

Строго говоря, он попытался учинить некий протестантизм – гонения обрушились, в основном, на монахов, которые в свою очередь и были главным защитниками иконопочитания. Самого Льва некоторые современники называли «сарациномыслящим». Хотя он всю жизнь бился с