Боги ушли, твари остались - Михаил Владимирович Рогожин Страница 24

— Что-нибудь случилось?

— Почему?

— А когда она ушла?

— Извините…

— Я её муж!

— А… ушла утром. Ключи сдала.

— Говорят, у вас в отеле кто-то умер?

Вопрос прозвучал навязчиво. Портье, очевидно, уставший комментировать это происшествие, ответил с язвительной интонацией:

— Ваша супруга никакого отношения к этому не имеет.

— Простите, — извинился Франц и положил трубку. «Я — полный идиот! — подумал он. — Как можно было так легко поверить в свой вымысел? А ведь это Аделия довела его! Ну! И что теперь делать? Нарушить их идиллию? Ни в коем случае. Нужно набраться терпения и дождаться, чем закончится это рандеву».

Франц поспешил к выходу и чуть не споткнулся о вытянутые ноги Ульриха. К счастью, толстяк мирно посапывал в кресле просторного холла.

— Как много нам нужно понять, — вздохнула Аделия, чувствуя, какая огромная стена возведена между ними. Можно лишь на мгновение взлететь над нею, но разрушить её невозможно.

— Ты о чём? — Альфред не собирался мучить её вопросами и принуждать к откровению.

— Сам знаешь. Прежде чем поехать к тебе, хочу прояснить ситуацию. Потому что, если ты еще раз выбросишь меня, как котёнка, я просто не выдержу…

— Перестань! Всю ночь думал о нас. И понял! Мой долг спасти тебя. Раз ты добралась до меня, я ответственен за каждый твой волосок, за каждый шаг и каждое движение.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Аделия. На этот раз она действительно ощутила, что находится под его защитой. Потому что там, в примерочной, он снова стал тем самым мужчиной, которого она любила, и не могла выбросить из головы. О таком она столько лет грезила, обливаясь слезами.

— Можешь ни о чем не рассказывать, — продолжал Альфред. — Я окружу тебя любовью и заботой. Будешь наслаждаться покоем в моем доме. До окончания войны внешний мир перестанет для тебя существовать.

— Как ты объяснишь мое появление?

— Скажу, что украл тебя у мужа.

— Это не так просто… — Аделия понимала, что её в покое не оставят.

— Он же уехал. Оставил тебя одну. Если правда, что он советский шпион, значит, не рискнёт возвращаться. Тем более искать тебя у меня.

— Его могут заставить.

— Ты с кем-нибудь кроме Франца знакома в Берлине?

— Нет. Мои знакомые остались в лагере на берегу Белого моря.

— Отлично. Доверься мне. С Францем я разберусь сам.

Аделия насторожилась. В голосе Альфреда прозвучали стальные нотки.

— Его убьют?

— Если попробует искать тебя.

— Я этого не хочу. Кем бы Франц ни был, ничего плохого он мне не сделал. Я никогда бы не вырвалась из лагеря.

— У него есть возможность исчезнуть.

— Как?

— Оставь у портье записку. Я тебе продиктую.

— Ты всё устроишь? — обрадовалась Аделия. — Неужели возможно?

— Посмотрим. Теперь я буду руководить твоей судьбой. Ты — моя женщина! Сегодня впервые после ранения получилось без приступа и невыносимой боли. Я вообще забыл об этом. Как когда-то в Липецке, Господь подарил мне эту радость. Теперь тебе от меня ни на шаг.

— Даже мечтать не могла… — прошептала Аделия. На глазах снова появились слёзы.

Альфред вытер их ласковым прикосновением своих тонких пальцев.

Франц сидел на летней веранде кафе в томительном ожидании. Дважды к опелю «Олимпия», припаркованному у входа в ресторан, подходил Ульрих, зачем-то пинал переднее колесо, задумчиво глядел на него и снова скрывался за дверьми ресторана. Наконец, вышли все трое. Пока они усаживались в автомобиль, Франц жестом показал таксисту, скучавшему неподалёку, что сейчас поедут за этой машиной.

Как Франц и предполагал, Ульрих остановился возле «Эдена». Аделия вылезла из опеля и решительной походкой направилась за вещами. Изучив её характер и помня о бестолковости, с которой она собирается, Франц предупредил таксиста, что придется набраться терпения.

— Я знаю свою жену. Она даже любовника заставит ждать.

Но, как ни странно, Аделия очень быстро вернулась с чемоданом в руке. Ульрих тут же подхватил его и спрятал в багажник.

Как только они отъехали, Франц почти бегом бросился в отель. Там, как он и предполагал, у портье его ждала записка. В ней нервным подчерком Аделии было написано:

«Милый Франц, спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал. Извини, пришлось разрушить твои планы. Моя любовь оправдывает меня. К тебе претензий нет. Лучше будет, если ты вернёшься в Вену. Не играй с судьбой. Игра закончена. Прощай, Аделия».

Типичная женская отповедь брошенному мужу. Но для Франца записка содержала достаточное количество информации. Ясно, что Альфред решил вырвать её из игры и обрубить концы. То есть для Центра — агент перешёл в стан врага и стал изменником родины. Как потом до неё дотянутся, уже не важно. Но Франца за провал операции ликвидируют в самое ближайшее время. Вот тебе и загадка с двумя известными результатами. Продолжит преследовать Аделию — нарвется на гестапо, отпустит — на своих.

Номер в «Адлоне» был слишком дорогим для проживания. К тому же в «Эдене» заплачено за неделю. Поэтому Франц решил остаться здесь.

Глава пятнадцатая

Весь путь до Ванзее Аделия и Альфред не отрывали глаза друг от друга. Их сцепленные пальцы побелели от напряжения. Ульрих, поначалу, привычно балагуривший, притих и прибавил газ. Как только они очутились дома, не сговариваясь, вприпрыжку взлетели по лестнице в спальню и упали на кровать. Им не терпелось еще раз ощутить восхитительное состояние невесомости, в котором их тела теряли не только вес, но и годы разлуки. Обруч боли, обычно сжимавший голову Альфреда, и на этот раз не возник, от чего он почувствовал такую свободу и восторг, что его сексуальная энергия потребовала все новых и новых кульминаций.

Аделия впервые готова была умереть от счастья. Эмоции захлестывали её сознание. Ощущения возрождали чувственную память. Она превратилась в ту самую влюблённую девушку, без тяжести душевного груза и страдания. А он — в беспечного летчика, взмывавшего в бескрайнее липецкое небо.

Налюбившись до полного изнеможения, они уснули в усталых объятиях.

Обоим снилась молодость, летное поле, лес, стихи Шиллера и горький запах полыни…

А утром Аделия увидела совсем другого Альфреда. Он сидел перед ней в банном халате, с тщательно зачесанными назад волосами, с каменным выражением лица и четками, нервно дергающимися между тонких пальцев с холеными крупными ногтями. Она сразу ощутила присутствие чужого в нём. От страха осталась лежать на спине и только глазами пыталась напомнить восторг прошедшей ночи.

Слова Адьфреда прозвучали жестко и отрывисто.

— Я принял решение. Со вчерашнего дня ты стала частью моей жизни. Я еще не готов к этому, но иначе уже не получится. Никто меня не заставит потерять тебя