Тимур Лукьянов - Тайный орден Страница 25

голодала, пребывала в ужасном невежестве и в отвратительной грязи.

К концу одиннадцатого столетия от Рождества Христова христианская церковь

подошла расколотой надвое амбициями своих лидеров. Византийская ветвь церкви

окончательно отделилась от римской. Конечно, этот раскол ослабил церковь в целом,

разорвав пополам ее организм, но великая схизма породила и ряд событий, в

результате которых власть римского папы в Европе достигла своего апогея. Путем

упорной борьбы, не только политической, но и вооруженной, монах по фамилии

Гильдебранд, вышедший из бенедиктинского аббатства Клюни и сделавшийся

известным как папа римский Григорий-седьмой, добился небывалого до сих пор

могущества церкви, претендуя на титул государя над государями, открыто посягнув

на роль вершителя судеб европейских держав.

Конечно, европейские монархи отнюдь не походили на овечек, безропотных и

покорных своему пастуху. Король немцев Генрих-четвертый, носящий в ту пору

громкий титул императора Священной Римской Империи, никак не желал покоряться

воле понтифика, силой оружия отстаивая свое право по собственному усмотрению

назначать церковных иерархов. Таким образом, в последнюю четверть столетия

вражда между папским и имперским престолами резко обострилась.

Детство будущего герцога Бульонского проходило в арденских горах за

неприступными стенами замка Бульон, воздвигнутого его дедом над чудесной горной

долиной. Готфриду едва исполнилось двенадцать лет, когда умер его отец. И с того

момента Ида Бульонская растила сыновей одна. Эта красивая высокая и стройная

женщина, выданная замуж в восемнадцать лет, искренне любила своего мужа и свято

хранила память о нем: после его смерти она никогда больше не выходила замуж. Всю

свою любовь она отдавала детям, и авторитет ее у сыновей был очень велик. Будучи

набожной, но мудрой и образованной женщиной, она предавала большое значение

обучению детей грамоте и христианским добродетелям.

У юного Готфрида наставником был бенедиктинский монах из обители святого

Вааста в Аррасе. Ида пожаловала этому монастырю обширные земельные наделы из

своего приданного, впрочем, будучи весьма щедрой, одаривала она и другие приходы.

А военным воспитанием детей Иды до самой своей гибели занимался ее родной брат

герцог Готфрид Горбатый, прозванный так из-за увечия позвоночника: в детском

возрасте неожиданно взбесившаяся лошадь сбросила его спиной на камни. Герцог

долго болел, но выздоровел, хотя с тех пор он не мог уже полностью разогнуть спину.

Но, несмотря на физическое уродство, это был великодушный и добрый человек, во

многом заменивший племянникам родного отца. Привязанность к детям сестры,

возможно, объяснялась еще и тем, что своих детей у пожилого герцога никогда не

было.

Готфрид Бульонский рос смелым и решительным от природы мальчиком. Но,

бескорыстный и не расчетливый, лишенный жадности и жажды обладания властью, —

богатство и власть у него уже и так имелись с рождения, — он выше всего ставил не

свои личные интересы, а интересы своего сюзерена, которому и служил много лет

верой и правдой. Он не плел интриг и никогда не скрывал свои истинные чувства,

мысли и намерения от приближенных.

Готфрид был храбрым воином и умелым командиром на поле боя, но по природе

своей не был он ни мстителен, ни жесток. Казни, изредка все же совершавшиеся по

его приказанию, всегда оказывались для него мерой тяжелой и вынужденной. Он не

относился к тем «рыцарям», которые бросаются на свою жертву только тогда, когда

она полностью попадает под их власть. Он смело шел в бой и действовал всегда

открыто, но ловко и стремительно, и, как правило, добивался своей цели, часто

побеждая противников, превосходящих числом и силой, хотя, ведя военные действия

скорее порывисто, нежели планомерно, даром великого стратега он не обладал.

Прирожденная щедрость Готфрида позволяла ему иметь верных друзей и

преданных людей у себя на службе. Ничто не могло отвлечь этого человека от

строгого исполнения взятых им на себя обязанностей рыцарского служения. Ибо он

очень серьезно относился к своей рыцарской клятве и долгу. Он не любил пустые

развлечения, был скромен с женщинами, не особенно интересовала его даже охота —

любимейшая забава знатных сеньоров.

Готфрид всегда старался понять окружающих людей, к какому бы слою общества

они ни принадлежали. Он не был ни высокомерен, ни заносчив и судил о людях более

по делам их, нежели по происхождению. Обычно, он умел выбирать надежных

соратников и редко в них ошибался, но иногда Готфрид все же слишком опрометчиво

полагался на прямодушие и честность других, попадая, порой в расставленные

врагами сети интриг.

Красивый мужчина, широкоплечий, стройный и высокого роста, похожий на

мать голубым цветом глаз и золотистым отливом волос, и унаследовавший, как

говорили, благородные черты лица своего предка Карла Великого, в личной своей

жизни герцог нижнелотарингский был глубоко несчастен. Первая его жена, Маргарита

Баварская, которую он любил безумно, и с которой прожил шесть счастливых лет,

пала жертвой чумы. Но от первого брака Бог не послал ему детей, и через три года

после смерти первой жены Готфрид женился на Эльзе Бременской. Но через полтора

года после свадьбы она умерла во время родов. С тех пор устроить личную жизнь

Готфрид более не решался.

В самом начале своей военной карьеры Готфрид едва не пал под

натиском врагов. Желая отомстить за то, что он, тогда еще совсем юноша, вместе со

своим дядей не примкнул к саксонскому мятежу, а поддержал законного своего

сюзерена, императора Генриха-четвертого, несколько мятежных немецких баронов

Саксонии выступили войной против Нижней Лотарингии. Предводители этих

мятежников собрали многочисленное войско и осадили замок Бульон. Но Готфрид и

его дядя не испугались их и под стенами своего замка дали врагам решительное

сражение. В тот день, прямо на поле боя, дядя посвятил Готфрида в рыцари.

Лотарингцы сражались отчаянно. Силы были не равными, и исход битвы чуть не

погубил юного маркграфа антверпенского. Но, когда положение уже казалось совсем

безвыходным, неожиданно пришел на помощь сам император.

На всю жизнь Готфрид запомнил то страшное поле боя, усеянное трупами