Альбер Бланкэ - Война амазонок Страница 25

– Если вам угодно…

– Нет, герцог, я все понял. Оставьте мне эту записку, я подумаю. Ну, а что касается вас…

– Что такое, монсеньор?

– Эту записку вы нашли при самых неблагоприятных обстоятельствах, а так как черный народ может затеять не на шутку бунт, как это было сделано за одного из ваших людей, так я бы посоветовал вам исчезнуть на несколько дней.

– Как исчезнуть?

– А зачем было вести атаки на мятежных простолюдинов, когда есть столько знатных дам, которые совсем не бунтовщицы? Ведь так повиснут на моей шее все рынки, а признаться, я их очень побаиваюсь.

– Прикажите арестовать короля рынков.

– Это будет еще хуже.

– А если я вам принесу его голову?

– Голову Бофора?

– Точно так, монсеньор.

– Трудное дело, герцог.

– Оно гораздо легче многих других.

– Если бы вам удалось это дело…

– Тогда что же, монсеньор?

– Так как у нас мир, я обязан буду выдать вас парламенту и отправить на эшафот.

– Вы шутите, монсеньор? – спросил герцог, вздрогнув.

– Что не помешает мне, однако, сознавать, что вы оказали мне самую важную услугу. Впрочем, вы знаете, герцог, что я не охотник до крайних мер: противно моей натуре проливать кровь. Притом же вы очень хорошо знаете и то, что не Бофора я страшусь, но принца Кондэ, герцогиню де-Лонгвилль и коадъютора.

– Один в тюрьме, другая в изгнании, третий доведен до полного бессилия в своем дворце.

– Кондэ гораздо могущественнее в стенах крепости, нежели здесь. Герцогиня де-Лонгвилль очень часто бывает в Париже, это вы лучше знаете, чем кто-либо другой.

– Как, монсеньор, вы верите этим сплетням…

– Я знаю, что происходило у Ренара, любезный герцог, и убежден, что вы виновник этого происшествия. Другое дело, если бы вы имели успех.

– Признайтесь, однако, монсеньор, что все было очень ловко устроено, и по одному вашему слову…

– Как по «моему слову»? Я не понимаю вас, герцог, – сказал кардинал сурово.

– Однажды в присутствии королевы вы произнесли такие слова: «Герцогиня де-Лонгвилль – ангел, которому следовало бы подрезать крылышки».

– Ну так что же?

– Герцогиня де-Лонгвилль до настоящего дня выдержала много бурь, не потеряв ни одного перышка из своих крыльев: она не поддалась Бофору, который ее любил, она не поддается в настоящее время Ларошфуко, который ее любит… Мне пришло в голову, что я один, который ее не люблю, восторжествую над этой дерзкою добродетелью.

– И потерпели полное поражение.

– Партии только отложены, на время, монсеньор.

– Партия ваша потеряна, потому что и вы ее любите. Поверьте, я тоже немножко понимаю людей. К тому же, если вы будете призывать на помощь себе гайдуков «Красной Розы», эта победа не наложит никакого пятна на белое платье герцогини. Жертва насилия становится мученицею, и больше ничего – вся вина падает на мучителя.

– Я все-таки возьму свое, монсеньор. Клянусь вам, что на этот раз общественное мнение будет за меня. Высокомерная герцогиня, которой хочется во что бы то ни стало быть первой женщиной в королевстве, будет доведена до такого унижения, что сама убежит в монастырь скрыть свой позор.

– Ступайте вон, герцог, вы самый ужасный злодей, какого мне в жизни случалось встречать, – сказал кардинал, заливаясь простодушным смехом, каким иногда умел смеяться.

– Не забудьте же, монсеньор, что мой род тоже королевского происхождения и что вы мне обещали одну из первых должностей принца Кондэ.

– Ступайте, – сказал кардинал, – и помните, что я даю вам полномочия бороться с врагами его величества, нашего короля. Работайте быстрее и лучше, а я уж не прозеваю; вы не знаете этих людей так хорошо, как я.

С этими словами, произнесенными шутливо, но выдававшими душевную тревогу, министр отпустил своего фаворита и, когда тот уже уходил, опять дружески крикнул ему:

– Кстати, герцог, если вы верите моим словам, то не доверяйте никому.

– Как это?

– Да так, никому. Держитесь твердо моих слов.

Де-Бар вышел в раздумье.

– Да, – прошептал Мазарини, оставшись один, – лучшего средства нет, как заставить их перерезать горло друг другу.

Герцог сел на лошадь и поехал в свой замок на улице Сен-Тома-де-Лувр. У ворот выскочил прямо к нему какой-то человек в плаще.

– Ах! Это вы, Мизри, – сказал герцог, узнавая своего оруженосца по походке, – ну что?

– Победа, герцог!

Де-Бар вздрогнул и остановился, не смея расспрашивать далее.

– Ле-Мофф имел успех.

– Тише… что вы говорите, друг мой?

– Ле-Мофф…

– Не произносите этого имени, вот уже два дня, как оно производит на меня роковое действие. Я думаю, что этот мерзавец мне изменяет.

– Я и сам так думаю, ваша светлость.

– Надо за ним присматривать. Что вы сделали с того времени, как оставили меня у Ренара?

– Притаившись в темном углу, я ждал, пока выйдет герцог де-Бофор. Он направился к Неверскому замку. Так как вчера я не мог видеть, как он оттуда вышел, то я тотчас побежал на другую сторону, где небольшая калитка, оттуда я намеревался наблюдать за ним. Предчувствие не обмануло меня. Скоро он появился переодетый и с длинной шпагой на боку. Невозможно было узнать его… я следовал за ним до неизвестной мне улицы в окрестностях замка Кондэ.

– Как неизвестной?

– По той причине, что ночь была темна.

– Мизри, – сказал герцог как бы в глубоком раздумье, – сегодня утром вы уходили из моего дома, переодевшись в придворную ливрею. Час спустя после этого вас видели в костюме клерка или аббата…

– Точно так, ваша светлость, – отвечал оруженосец, бледность которого была незаметна в темноте.

– Что это значит?

– Это значит, что я работаю на пользу вашу и кардинала.

– Хорошо, я хочу вам верить, продолжайте! Вы сказали, что Бофор направлялся к замку Кондэ.

– Он отворил калитку в какой-то сад. Завтра я доложу вашей светлости, что это за дом, потому что на калитке я сделал знак, по которому днем узнаю ее.

– И прекрасно, а потом что?

– Что он делал в этом саду, я не знаю, но когда он вышел оттуда, я приказал следить за ним Ле-Моффу, которого случайно встретил на улице Дракона.

– И… этот человек… умер?

– Почти, по крайней мере Гондрен сказал мне, что тому человеку не легче от того, что он еще не умер.

– Где он?

– В гостинице «Красная Роза».

– Скорее проводите меня туда, Мизри… от моей руки получит он последний удар, – сказал герцог, и в глазах его сверкнула молния ненависти.

ГЛАВА XII

Амазонка Сент-Антуанского предместья