Ватажники атамана Галани - Владислав Викторович Хапров Страница 26

По вечерам, когда Иринка варила в большом артельном котле кашу, Матвейка Душегуб учил меня, как следует держать себя среди татей и ихним законам.

— Ты говоришь, что прослужил четыре года на полицейском съезжем дворе, — спросил меня он.

— Да.

— По фене болтать научился?

— Какой только дряни на допросах не нахватаешься.

— Феня волжских ушкуйников мало отличается от фени городских воров. Но различия всё же есть. Ушкуйники ведь кто — по большей части беглые всех мастей, а ещё рыбаки и бурлаки. И разговор у них потому отдаёт рыбой. Белугой у них величают большое судно — бус или досчатник, осетром — расшиву, коломенку и мокшану — щукой, а романовке или косной и вовсе почтения нет — карасём кличут. Когда они идут кого то грабить — говорят псалмы петь или зипуна добывать, а, прыгнув на палубу купца, кричат «сарынь на кичу», то бишь брысь на корму и лягай мордой вниз.

Матвейка Душегуб научил меня языку ушкуйников и тайным знакам, по которым тати узнают друг друга. Большую часть науки я схватывал налету, только, когда начал горланить песни. Горошина забивалась в угол и до вечера не вылезала оттуда. Впрочем, сам Матвей Ласточкин моими вокальными данными остался доволен.

— Хрипотцы, пропитости в голосе не хватает, — сказал он. — Ну да это дело наживное.

И продолжал:

— Слушай Артемий и постарайся запомнить всё, что я скажу. Атамана ушкуйники выбирают. Избранному они затем подчиняются беспрекословно, но не как холопы господину, а как младшие братья старшему. Есаулов, сотников и десятников назначает атаман. Если вся ватага или часть её недовольна им, то недовольные должны собраться вместе, избрать одного человека из своих, который идёт к атаману и говорит ему: «Выслушай, батя, братьев казаков. Не со злом мы пришли к тебе, а за справедливостью». Затем воровские казаки выкладывают свои претензии. Если атаман не признаёт их, то из числа ватаги выбираются три человека — судьи, наиболее сведущие в воровских законах. Они должны разрешить спор. Если атаман отказывается признать их решение, то проводятся выборы. На них либо выбирается новый атаман, либо переизбирается старый, тем самым подтверждая свою правоту.

Ограбив кого-то, добычу собирают вместе и делят: атаман получает одну четверть, вторую четверть делят между собой есаул сотники и десятники, а прочие две четверти достаются рядовым ушкуйникам. Если кто будет уличён в том, что не отдал в общий хабар, даже сущую безделицу, то тому казаку привязывают к ногам ядро и топят в реке.

Если казак был ранен в бою, к его доле прибавляется десятая часть, если он потерял руку — третья, если ногу, то половина. Если кто-нибудь, спасая раненного товарища покинет поле боя, то он не получает своей доли, но спасённый, если конечно выживет, должен будет отдать ему половину своей.

По окончании очередного урока Матвей Ласточкин заставлял меня напиваться в дребедень и драться с ним на кулаках. Я перестал бриться и постепенно перешёл из человеческого состояния в свинское, взгляд мой сделался угрюм и злобен, голос совершенно изменился, стал грубым и хриплым. Я научился выпивать за вечер штоф водки и, будучи вдрызг пьян, держать размашистый удар кулаком.

Горошина тем временем быстро поправлялась. Она уже могла наступать на лапку, хотя всё ещё хромала. В еде она была ненасытна, так что нам иногда даже приходилось запирать её в землянке, чтобы она не померла от обжорства. Ночью она забиралась спать либо ко мне либо к Иринке, а спозаранку будила нас потыкавшись носиком в лицо и требовательно мяукая. Хлопот с ней, наверное, было не намного меньше, чем с человеческим ребёнком и мы с Иринкой и вправду начали ощущать себя кошачьим семейством. А что было, когда мы попытались её помыть! Она визжала как резанная и пустила в ход очень острые когти, расцарапав нам все руки.

К концу недели на остров пожаловал воевода Бахметьев. Он осмотрел меня с ног до головы и всплеснул руками.

— Свят, свят, свят. Сущий разбойник. Хоть сейчас на виселицу, — по-доброму пошутил он. И сообщил. — Сплавной уже близко. Будет в Саратове послезавтра.

Глава X

Мы готовимся ловить «писаря». Хитрый способ слежки. Кабак «Задворки». Матвей Ласточкин проповедует конокрадам. Драка на улице. Мы тащим «писаря» на воеводский двор.

Ночью мы поплыли в Саратов и оказались там спозаранку, когда даже петухи ещё не проснулись. Воевода отвёл нас с Иринкой к себе домой, а Матвей Ласточкин отправился в харчевню «Карась» где гуляла его артель. Он застал их валявшимися кто на лавке, кто под ней среди пустых штофов и объедков.

Матвей растолкал Семёна.

— Привет бухарики.

Тот мутными глазами осмотрел стол, ища, чем опохмелиться, взял недопитый оловянный кубок и опрокинул себе в рот.

— Что, уже утро? — спросил он.

— Ага, — ответил Матвей Ласточкин. — Вижу, вы знатно погуляли.

— Матерь божья, сколько ж дней прошло?

— Не так много. Буди остальных.

Матвей Ласточкин отправил свою артель на остров, поставив над ней начальником Семёна. После чего вернулся в воеводский дом.

Здесь он, используя подручные средства, перевоплотился в слепого юродивого. Причём сделал это так искусно, что я бы никогда не узнал его, если бы сам не видел, как он меняет внешность. Он словно стал другим человеком, изменились лицо, осанка, голос. Его глаза застекленели и не двигались, как бы я не прыгал и не махал руками перед его лицом.

Меня Матвей Ласточкин превратил в немого дурачка поводыря. Нарядил в несуразную одежду и до поздней ночи учил, как можно сделаться совершенно неузнаваемым, изменив походку и манеру держать себя.

Утром город бурлил. О приближении каравана все узнали ещё накануне. Люди целыми семьями спешили к пристаням. Оживала Гостиная площадь в преддверии трёхдневной ярмарки, приказчики наводили порядок в опустевших и обветшавших за зиму складах и конторах.

Матвей Ласточкин велел мне взять подзорную трубу и забраться на верхушку колокольни Троицкого собора. Общаться было условлено с помощью солнечных зайчиков, которые я должен был пускать зеркальцем. А чтобы случайные люди чего не заподозрили, я, поверх лохмотьев надел рясу, а на голову нахлобучил чёрный монашеский колпак. Если кто посмотрит, то подумает — чернец на колокольне дурью мается.

Караван был уже виден. Длинные вереницы бурлаков тащили по реке десятки пузатых расшив и белян. К полудню суда подошли к берегу и начали разгружаться. Бурлаки перетаскивали на берег