Станислав Вольский - Завоеватели Страница 31

— Я хотел бы вместе с моим другом Моралесом разведать западную часть перешейка, сеньор Бальбоа, — сказал он. — Я думаю, что это принесет вам немалую пользу.

— Я знаю, что ты не будешь терять времени зря, Франсиско, — согласился Бальбоа. — Отбери себе солдат и ступай.

22 октября Бальбоа и Пизарро расстались: отряд Бальбоа двинулся к северо-востоку, Моралес, Пизарро и их тридцать солдат — к западу.

XV

Завоевательным планам Пизарро и Моралеса не суждено было осуществиться. — Вожди маленькой экспедиции, не умевшие сдерживать своей жадности, так беспощадно грабили индейцев, что восстановили против себя все племена, по землям которых они проходили. Туземные кацики устраивали заговоры, подстерегали в засадах отбившихся от отряда солдат, устраивали неожиданные нападения. Эти мелкие стычки закончились большим сражением, в котором испанцы благодаря численному превосходству и храбрости индейцев были разбиты наголову. Большая часть отряда погибла. Пизарро, Моралес и несколько солдат, преследуемые по пятам, были окружены с трех сторон. С трудом отбиваясь, они бежали вперед, пока не очутились перед лагуной. Казалось, ничто уже не могло их спасти. Но на их счастье на берегу лагуны оказались четыре оставленные индейцами лодки, и беглецы перебрались в них на другую сторону. После долгих странствований по лесам и горным проходам они вернулись в начале 1514 года в Санта-Марию. Похвастаться им было нечем: они не принесли золота, не нашли жемчуга, не сделали никаких открытий. Та часть перешейка, которую они хотели исследовать, так и осталась загадкой.

Несмотря на неудачу экспедиции, Бальбоа не лишил Пизарро своего расположения. Он сам испытал на себе всю переменчивость человеческого счастья и не требовал от своих подчиненных непосильных подвигов. Он шутил с Пизарро, хлопал его по плечу и уверял, что счастье непременно поймаешь, если настойчиво за ним гнаться.

— Вон видишь, Франсиско, эту каравеллу? — говорил он, указывая на грузившееся в гавани судно! — Я посылаю на нем королю двадцать тысяч кастельяно[11] и двести таких жемчужин, каких еще не видели ни при одном королевском дворе. Любая из них стоит не меньше двух-трех тысяч дукатов. Каждый из моих солдат получил по две-три такие жемчужины да изрядную толику золота. А это только начало. Это ничто, по сравнению с тем, что получишь ты, если тебе случится завоевать юго-западное побережье. А ты его завоюешь, уверяю тебя, завоюешь!

Пизарро пришлось утешиться этими обещаниями и ждать нового случая. Отдохнув от трудов и треволнений своего путешествия, он опять стал участвовать в походах, предпринимаемых Бальбоа для усмирения соседних туземных племен.

Вернувшись в Санта-Марию после одной из таких экспедиций, он застал в — колонии новое начальство и новых людей: в 1514 году в Санта-Марию приехал назначенный королем наместник Педрариас Давила, привезший с собой значительный отряд солдат и около полутора тысяч колонистов. — Бальбоа уже не имел теперь никакой власти. Он стал простым подчиненным нового наместника, которому корона передала «все земли, побережья и острова» перешейка.

Это был большой удар для Пизарро. Бальбоа хорошо относился к нему и — мог поручить какую-нибудь важную экспедицию. Педрариас, этот жадный и хитрый шестидесятилетний старик, вряд ли доверит ему ответственное дело. При Педрариасе он будет по-прежнему занимать низшие посты и ни на шаг не приблизится к своей заветной цели. Но вместе с разочарованием Пизарро испытывал и злорадство. Он вспоминал, как Бальбоа входил вводы Южного моря, как он призывал солдат в свидетели своего открытия, как он клялся отстаивать новые земли от всех князей и королей, кто бы они ни были.

— Вот и улыбнулось вам Южное море, сеньор Бальбоа, — тихо шептал он, кривя свои тонкие губы в насмешливую улыбку. — За вашу щедрость, за ваши открытия, за посланное королю золото и жемчуг вы получили только королевское прощение и обещание, что сеньор наместник будет относиться к вам милостиво. Немного, очень немного! Будьте уверены, что если бы Франсиско Пизарро захватил когда-нибудь такую добычу, он сумел бы удержать ее.

Главная задача Пизарро заключалась теперь в том, чтобы подладиться к новому начальству. Зная, что Педрариас ненавидит Бальбоа и ищет всякого повода, чтобы погубить его, он стал отдаляться от своего прежнего вождя. Он не вел с ним долгих бесед, не участвовал в его дружеских пирушках и старался поскорее уйти всякий раз, как Бальбоа в его присутствии начинал жаловаться на несправедливость судьбы. Его исполнительность и аккуратность обратили на себя внимание наместника. Он не стал, правда, любимцем Педрариаса, но зато в свите наместника о нем говорили: «Это хороший солдат, на которого можно положиться». Он не находился под подозрением, как большинство соратников Бальбоа, ему не приходилось ежеминутно дрожать в ожидании немилости или тюрьмы. На первое время уже и это было хорошо. А потом — кто знает, что будет потом?

После прибытия Педрариаса положение колонии значительно ухудшилось. Население ее выросло настолько, что собственных припасов не хватало, и приходилось отбирать продовольствие у индейцев. С другой стороны, колонисты, желавшие нажиться как молено скорее, не щадили туземного населения и своими жестокостями далеко превосходили Бальбоа и его солдат. Индейские племена, доведенные до отчаяния, повели упорную борьбу с завоевателями. Отряды их бродили всюду, и даже ближайшие окрестности Санта-Марии постоянно подвергались нападениям. Борьбу с индейцами Педрариас поручил Бальбоа, и испытанному бойцу пришлось напрячь все свои силы, чтобы спасти колонию от гибели.

Педрариас внешне сохранял с Бальбоа самые приятельские отношения и далее выдал за него замуж дочь. Только немногие из наиболее приближенных лиц его свиты знали, как он ненавидит и боится неутомимого путешественника. Если Бальбоа откроет еще что-нибудь на перешейке и неизведанном южном материке, ему, вероятно, пожалуют завоеванные области, и под боком у Педрариаса появится соперник — предприимчивый, неустрашимый, умеющий с горстью людей захватывать целые царства и несколькими ласковыми словами привлекать к себе самых отъявленных головорезов.

Бальбоа не замечал, а может быть, не хотел замечать ненависти своего тестя. Он был весь поглощен приготовлениями к новой экспедиции, которую, по приказу из Испании, Педрариас поручил ему предпринять весной 1514 года, и так же страстно мечтал о западных землях, как раньше о Южном море. Встретившись как-то с Пизарро, он поделился с ним своими великими надеждами и спросил, не хочет ли Франсиско ехать вместе с ним.