Хорхе Анхель Ливрага - Анкор-ученик Страница 33

Когда существа, принадлежащие определенному «эволюционному потоку», этого заслуживают, они вступают в «духовный брак» с существами из другого «эволюционного потока», развивающимися в тех же условиях. Вместе они порождают третий и лучший «эволюционный поток». Когда влечение между двумя полярностями, способствующее их объединению друг с другом, удовлетворяется, каждое существо из первой группы объединяется с одним существом из второй и больше не притягивает остальных своих собратьев, поскольку его способность к объединению уже исчерпана. Потом они снова отделяются друг от друга, и каждое из этих существ становится таким совершенным, каким раньше была вся группа… Ах, Анкор, я говорю о том, чего ты не можешь понять! Когда такие высокие предметы объясняются на языке материалистов, созданном для того, чтобы воевать или торговать, они звучат грубо – это все равно что описывать форму прекраснейшего цветка стуча кулаком по столу…

– Пожалуйста, продолжай!

– Хорошо. Итак, эти существа сейчас отделены друг от друга – на том плане бытия, который раньше объединял их. Но они остаются объединенными другими узами, имеющими бесконечно много форм проявления.

– Но значит… придет день, когда они полностью отделятся друг от друга?

– Именно так. Да, настанет день, когда они будут осознавать себя абсолютно свободными и независимыми, когда исчезнут последние узы, которые не соединяли их друг с другом, а разделяли, создав между ними различия – например, такие различия, которые существуют между телом мужчины и телом женщины… Но когда придет этот день, Маленькая Змея, все существа, живущие на этом плане, станут совершенно одинаковыми, то есть станут единым целым. Прежние ограничения исчезнут, так как условия вне и условия внутри их самих будут идентичными. Ты прекрасно знаешь: когда что-то превращается в единое, гомогенное целое, в нем не может быть даже тончайшей пленочки, создающей границы, иначе это «что-то» уже не будет гомогенным… Прояснило ли тебе хоть что-то такое упрощенное и схематичное объяснение?

– Я понял лишь малую толику, учитель, но сердце мое интуитивно восприняло чуть больше… Настанет ли день – еще в этой жизни, когда я познаю все это так же глубоко, как познал ты, когда у меня уже не будет никаких вопросов и сомнений?

– Он уже близок, этот день – день, когда ты по-новому увидишь все, что уже изучил, когда к зернам своего знания ты добавишь новые зерна – после следующего сбора урожая… Какими скудными покажутся тебе тогда мои слова! Будь благословен, о Змея, ты, кто в один прекрасный день поглотит самого себя и уже не будет знать ни начала, ни конца! – этими словами Саримар попрощался с юношей и медленно направился к Малому Храму.

На следующее утро учитель вошел в домик ученика в ту минуту, когда Анкор, одетый в свою скромную белую тунику, собирался в Храм на ежедневные занятия.

– Да пребудут с тобой боги зари, Анкор!

– Учитель! Думаю, им гораздо больше нравится бывать в твоем обществе. Чем я заслужил такую радость?

– Идем, мой паланкин ждет нас. По дороге я все тебе расскажу.

Когда быстрые ноги носильщиков подняли на дороге густые облака пыли, жрец сказал Анкору, что они направляются в Великий Храм Кума, где юноша по просьбе учителя останется на несколько дней. Анкор был счастлив. Какой длинной показалась ему дорога к этой частичке неба на земле Кума!

В пути, когда солнце уже медленно клонилось к горизонту, Саримар, улыбаясь, спросил своего ученика:

– Тебе удается соблюдать обет молчания, Маленькая Змея?

– Без особых трудностей, учитель: с детства я привык беседовать только на возвышенные темы, и только с некоторыми людьми. Сейчас я лишь укрепляю эту полезную привычку. То, что я сам готовлю себе еду и стираю одежду, помогает мне постепенно побеждать высокомерие, изгонять его из моего сердца. Я чувствую себя более свободным, ибо ни от кого не завишу; а что до моих бесед – я разговариваю только с тобой и с моими учениками. От всего сердца говорю тебе: мне больше ничего не надо.

– А твои желания и порывы? Ты научился сдерживать их и не обращать на них много внимания?

– Они мне уже почти не мешают. Я заметил, что, когда я начинаю сражаться с ними при первом же их появлении и одновременно начинаю делать упражнение на воображение, которому ты меня научил, они становятся не такими мучительными для меня.

– А ты всегда вспоминаешь об упражнениях, которые я советовал тебе делать?

– Всегда.

– И как ты их делаешь?

– Примерно так, как ты учил: когда какая-нибудь мысль или желание физического тела начинает меня искушать и пытается погрузить мое сознание в круговорот обольстительных образов, я даю им сначала проявиться до конца. Как только они становятся четкими и определенными, я сосредоточиваюсь, представляю, что связываю их все в большой узел, придаю ему форму шара – и медленно превращаю этот шар в мистический благоухающий белый лотос. Потом выбираю одну из тем для размышлений или делаю упражнения, связанные с концентрацией сознания, – они мне очень помогают…

– Надеюсь, ты не забываешь дыхательные и музыкальные упражнения, специально подобранные в соответствии с ритмом твоего сердца?

– Конечно не забываю, я делаю их постоянно.

Увлеченные беседой, учитель и ученик не заметили, как оказались перед Великим Храмом, у защитного рва и высоких, неприступных стен. Юный кандидат в Мистерии не смог сдержать счастливую улыбку, вспоминая все страхи и сомнения, которые терзали его душу, когда он пришел сюда впервые. Тогда он еще не знал, выйдет ли он победителем из залов для испытаний.

– Ты вспомнил о своих испытаниях, верно? – слова Саримара заставили Анкора вернуться к реальности.

– Ты читаешь в моей душе, учитель.

– Читаю в своей, – таинственно прошептал Саримар и добавил: – Не забудь про обет молчания: ты не должен разговаривать ни с кем, кроме меня.

– Даже с Великим Учителем?

– Если он не решит иначе и если тебе удастся его увидеть. Но в любом случае единственное, что надлежит делать в его присутствии, – это слушать.

– Так я и поступлю.

Эту ночь Анкор провел в той самой комнате, которую занимал почти год назад. Но теперь роскошная и удобная кровать осталась нетронутой, первые проблески зари разбудили его – лежащего на полу, на собственной накидке, сложенной вдвое, закутавшегося в тунику для сна. В этот раз никто не натирал его благовониями, никто не подогревал ему воду для ванны – он искупался в освежающей, но не очень приятной ледяной воде из горного источника. Сразу после утреннего жертвоприношения в комнату к Анкору вошел учитель и пригласил юношу на прогулку по городу-храму.