Рекс Стаут - Авантюристка Страница 33

Я почувствовал не страх, а что-то вроде отвращения, когда понял, что я все еще во владениях инков.

Выступ, на котором я лежал, был виден со всех концов пещеры, и, увидев урны, я решил уйти с него как можно скорее. Он был скользким и мокрым и не более метра в ширину; я осторожно встал на ноги, явно не желая в воду опять.

В нескольких метрах был еще один выступ, широкий и ровный, в конце которого стоял большой валун.

Я допрыгнул до выступа, еле устоял на ногах и через расщелину протиснулся за валун.

Потом по узкому проходу я дошел до другого выступа и потом в углубление, где почувствовал себя в относительной безопасности. По сторонам пещеры было много валунов, выступов и щелей. Природа не знала, что она делала, когда создавала это место.

Я сел на выступающий кусок известняка, трясясь и обтекая. На мне не было ни брюк, ни ботинок; ноги распухли и были в синяках, а моя фланелевая рубашка и белье мало защищали меня от холода.

Я был на сквозняке, и мерцание пламени в урнах тоже говорило о легком ветре.

Я был абсолютно один, Гарри я счел пропавшим.

Эта мысль не находила во мне отклика, я только думал, что боги благосклонны к Гарри.

Так там и сидел в полумраке, дрожа от страха, не знаю перед чем, тот, кого солнечный мир знал как Пола Ламара, джентльмена, ученого, знатока жизни. Сидел без всякой философии, без надежды и без штанов.

Но я все осознавал — и вдруг увидел движение в воде. Как будто огромная форель прыгнула и показалась на поверхности. Так повторилось несколько раз, сопровождаясь звуком, похожим на удар весел. Потом — тишина.

Я подался вперед, но не мог ничего разглядеть и перестал пытаться.

Время шло, и мне становилось хуже, мышцы сковывало. Я понял, что необходимо двигаться, но воля отказывала, и я сидел в тупой апатии. И так прошел час, потом я увидел что-то, что заставило меня встать.

Еще раньше я заметил, что на другой стороне пещеры, как раз напротив меня, под горящими урнами, был выступ, три-четыре метра в ширину и метров тридцать в длину. Он был покатый и доходил до воды. Позади урн была видна черная дыра прохода, который вел из пещеры.

Вдруг из прохода возникли две фигуры инков. В руке каждый держал длинное копье — я явно ошибался, когда говорил, что они вовсе не пользуются оружием.

Они подошли к краю выступа и вытащили на свет какой-то предмет, площадью два метра и с ровной поверхностью. Они опустили его на воду, потом залезли на него, отложили копья в сторону и взяли в руки короткие весла. И так короткими, осторожными движениями поплыли к середине озера. На расстоянии тридцати метров от берега они перестали грести и взяли в руки копья, встали, не двигаясь, ожидая неизвестно чего.

Я тоже не двигался, наблюдая за ними с тупым любопытством. Они меня не могли увидеть: кроме того, что в углублении было темно, один из выступов совершенно закрывал меня.

Ждать пришлось не долго, и, когда ожидание прекратилось, все стало происходить так быстро, что я с трудом все запомнил.

В воде раздался всплеск, такой же, как и раньше, по поверхности побежала рябь, и тут же двое индейцев двинулись со своими копьями, которые полетели к цели со смертельной точностью. Ремни, которыми копья были привязаны к их торсам, я заметил только сейчас.

Последовала жуткая битва. Что бы это ни было, получив удар копьями, оно не теряло времени на демонстрацию своего негодования. Вода забурлила, и я понял, что плот вот-вот утонет.

Один из инков стоял на краю плота, в отчаянии орудуя веслом; другой с силой тянул за ремень. Я видел что-то черное, переворачивающееся в прыжке прямо у плота и инка, еле стоявшего на ногах. Оно ударило о бок плота, который жутко накренился.

Это было последней схваткой, на этом битва закончилась. Один из индейцев быстро погреб к берегу, а второй крепко держался за ремни. В следующую минуту они достигли выступа и стали подтягивать свою добычу.

Это оказалась большая черная рыба, такой формы, какую я никогда раньше не видел. Но она не занимала моего внимания; мои глаза были прикованы к двум копьям, вынутым из корчащегося тела рыбы, которые лежали на земле далеко от края воды, инки в это время тащили рыбину к проходу.

Мне нужны были эти копья. Я без остановки спрашивал себя, что я с ними буду делать; и мне было бы тяжело ответить на этот вопрос. Но они мне были нужны, и я с жадностью пялился на них из своего темного угла.

Инки исчезли в проходе.

Наконец я встал и стал искать выход из углубления, в котором прятался. Казалось, выхода не было, но потом я нашел узкий проход между двумя валунами. Я с трудом протиснулся через него.

Скала не давала мне пройти, и углы оставили синяки на моем теле, но я прошел около четырех метров. Потом трещина резко закончилась, и я оказался на широком выступе, который где-то обрывался. Я осторожно подошел к краю, но валуны закрывали свет, и я не мог видеть землю под ногами.

Полагаясь на Провидение, я подтянулся, зацепившись за угол, повис на руках и потом отпустил. Ноги коснулись земли почти сразу — полет был на метр.

Я повернулся, чувствуя себя глупо, и увидел, что с того места, где я стоял, выступ и часть озера было видно отлично. Я мог видеть копья, лежащие на земле там же, где их оставили.

Пока я смотрел, двое инков вышли из прохода. Они подняли копья, подошли к плоту и снова погребли к середине озера.

Я подумал: «Это мой шанс; я должен добраться до выступа до того, как они вернутся» — и помчался так быстро, что тут же впилился в большой валун и очень больно ударился. Обалдевший, я продолжил свой путь сквозь полумрак.

Я был ламой. Забирался на валуны и прыгал через глубокие расщелины, цеплялся за узкие, скользкие края скалы своими ногтями. Несколько раз я чуть не свалился в озеро, и чуть ли не половину времени я был в поле зрения инков.

Руки и ноги кровоточили, я ударялся о стены и валуны так часто, что удивлялся, когда этого не случалось. Мне нужны были эти копья.

Наконец я был в нескольких метрах от цели. Оттуда, где я стоял, шел узкий проход к выступу, с которого отправились инки. Надо было ждать, когда они вернутся, и я скрылся в темноте в углу и стоял не двигаясь.

Они все еще были на плоту в середине озера, в ожидании, с копьем в руке. Я в диком нетерпении ждал их, это было как наваждение.

Вдруг я увидел припавшую к земле фигуру, всего в трех метрах от меня. Это был человек, но не похожий на инков. Я не мог видеть лица, но его напряженность сказала мне о том, что я замечен.

Я чувствовал, что окружен со всех сторон, чувствовал на себе глаза, но не мог решиться разглядывать, что было в темноте. Сердце выскакивало, и я стоял совершенно обессилевший, не в состоянии ни произнести ни звука, ни двинуться, уставившись в полном одурении на полусогнутую фигуру.