Истории, написанные при свече - Людмила Вячеславовна Федорова Страница 33

– Хорошо, договоримся: я сватаюсь, завтра же за вас, и если ваш отец благословит брак, женюсь, а вы храните молчание, не разглашаете нашей с Ульрикой тайны. Но сразу оговорим такой нюанс: вы сохраняете тайну даже в том случае, если при сватовстве моя кандидатура не понравится королю, и он откажется отдать вас замуж за меня, простого кутюрье. Я своё условия выполню, а уж влиять на решение его величества никак не в моих силах! И, ещё вам придётся принять в нашу семью моего младшего брата Кита, вы его видели, он мне помогал подмастерьем…

Ульрика высокомерно с самолюбованием фыркнула и язвительно ответила:

– Что ж, пойдет, договорились, уговорить отца, надавить на жалость не твоя, а моя забота, мой любезный жених! Да и Киту твоему дадим комнату во дворце, раз моему жениху так дорог его младший брат, пусть ж будет в нашей семье. Ха, мы будем самой красивой и счастливой парой у алтаря, пусть Ульрика завидует!

После этого принцесса Фредерика-Берта Ротенбургская удалилась с таким надутым кичливым видом, с таким эгоистическим самоудовлетворением, что смотреть на неё было неприятно. Франсуа же подошёл к плачущей Ульрике, ласково вытер её слёзки батистовым платочком. А затем он с глубокой нежностью погладил девушку по её длинным красивым воздушным пепельным с жемчужным отливом кудрям со словами:

– Милая моя Ульрика, сказочная моя Ульрика, прости, что так получилось, всё равно я всегда буду любить только тебя, хоть мне и придётся жениться на этой глупой мартышке Фредерике-Берте, чтобы она не рассказала никому тайну и не испортила окончательно тебе жизнь. Моё сердце всё равно в твоих руках, хоть я буду мужем её высочества, зато ты теперь точно в безопасности и от позора, и, когда я стану мужем Фредерики-Берты и принцем, от издёвок со стороны капризной принцессы и твоего мужа-короля, я никому не дам тебя в обиду. Это даже в какой-то степени будет легче, чем просто расстаться навсегда, ведь, став зятем короля и принцем, я тоже буду членом этой семьи, и мы сможем, как и любили до этого инцидента с корсетом, просто по-родственному общаться, дружить, беседовать на интересные нам темы, нам не будет уже так одиноко. Прости ещё раз, что так получилось, что я, любят всем сердцем только тебя, так и не стану твоим. А что касается надменной Фредерики-Берты, моей подслеповатости хватит, чтобы не замечать в полной мере её неприглядной внешности и ужасного характера…

… После этих добрых слов бедной Ульрике, что сидела нечастая, униженная и бледная, чуть-чуть зеленоватая от переживаний, как морская пена, стало чуточку легче, её и правда, утешило, что, теряя навсегда Франсуа, как возлюбленного, она, из-за гордыни Фредерики-Берты, не потеряет его, как лучшего друга, не будет одинока.

– Не проси прощения, Франсуа, милый ненаглядный друг, быть может, так будет лучше для всех… – закончила разговор Ульрика, и Франсуа устало побрёл в карету, чтобы ехать на их с Китом съёмную комнату…

Всю дорогу молодой человек в карете плакал, пока никто не видит, костерил себя мысленно всячески и тихо шептал:

– Прости, Господи, это я так подвёл нас Ульрикой! Какой позор и стыд! Ой, что я натворил! Прости, Господи…

… Когда Франсуа, бледный, заплаканный, с ужасно помятым видом зашёл в комнату, Кит скорее побежал к нему на встречу с настоящим испугом и искренним сочувствием на личике и в больших, как чашки, зелёных глазах.

Сейчас уже была глубокая ночь, в фаянсовом подсвечнике только одна свеча горела…

В первую очередь Кит, зная проблемы своего названного старшего брата со слабым зрением и манерой в темноте спотыкаться обо все углы в комнате и набивать бесконечно себе шишки, скорее подхватил Франсуа под локоть и помог сесть на массивный дубовый стул у стола и тихо мягко произнёс:

– Франсуа, друг, братик, почему у тебя такой ужасный вид? Где ты так долго был? Уже три часа ночи, я не ложился, потому что ждал тебя, волновался, всё ли у тебя в порядке. Ох, недолюбливаю я эти дворцы, там столько каких-то сложных и совершенно непонятных мне неприятных тайн и интриг…

Франсуа обессилено сложил руки на столе, уткнулся в руки бледным заплаканным красивым лицом и тихо ласково ответил:

– Прости меня, милый братишка Кит, что я нас так подвёл, но так получилось. … Я даже не знаю, как всё объяснить…

– Франсуа, дружище, – забавно закатив свои зелёные глаза, со вздохом протянул Кит – Ну, я ж не маленький ребёнок, всё-таки шестнадцать лет уже, как-нибудь в общих чертах кратко просто скажи, как уж есть, что там у тебя случилось…

Франсуа выдохнул, немножко успокоился и стыдливо промямлил:

– Кит, милый Братик, понимаешь, ты оказался действительно наблюдателен, мы влюбились с Ульрикой, мы так весело потанцевали на балу, что нам захотелось продолжить наше общение и признаться друг другу в любви наедине. Естественно, рядом с любимым человеком чувствуешь себя таким счастливым, что я забыл о всякой осторожности, и то, что, вообще-то, очень неприглядный поступок уединяться с замужней дамой в её будуаре. И так получилось, что нас увидала её высочество, эта выделистая капризная принцесса Фредерика-Берта. Конечно, я испугался, чтобы она не рассказала об этом кому-нибудь, а особенно его величеству Хлодвику-Карлу Ротенбургскому, мужу несчастной Ульрики, а то ей бы несладко пришлось. Но, как ты помнишь, я всегда нравился Фредерике-Берте, хоть я и отшивал её, и она предложила сговор, что за молчание я женюсь на ней. Так что, родной мой братец Кит, завтра мы едем свататься, а потом я буду её мужем, кронпринцем, а ты, как младший брат, тоже принцем. Такая вот ситуация… неловкая и очень даже печальная…

Франсуа, не поднимая от стыда взгляда ясных светло-табачных глаз, снова тихо заплакал, а Кит, молча вздохнул. Нечего ему было на это сказать, да и что он мог, мальчишка-отрок, сказать старшему брату в такой ситуации? Потом Кит заварил смачно чай из разных успокаивающих трав: мяты, мелиссы, пустырника, валерьянки, и стал наливать Франсуа чашку за чашкой, пытаясь найти хоть какие-то слова в поддержку старшего брата:

– Ну, ладно, всякое бывает, не переживай так. Женишься на принцессе, и будем мы с тобой жить во дворце, будешь принцем, красивая жизнь придворная, а то, что Фредерика-Берта некрасива на лицо, так ты ж немного подслеповат, старайся общаться с ней вечером, и не будешь замечать её брюзгливого выражения лица…

… Франсуа лишь сидел со страдающим кающимся выражением лица и выпивал уже пятую чашку успокаивающего чая. Кит посмотрел на Франсуа, потом на пустой чайник, и подумал: