Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца Страница 34

Что он не посмел сказать отцу? Что он еще успел натворить? То, что не знает Атос? Но и эту тему она пока закрыла, надеясь на их связи и свое влияние на королеву-мать.

— Ты все видишь в мрачном свете, мой дорогой, — сказала она.

Рауль промолчал.

— Во Франции — война, — продолжала Шевретта припев колыбельной.

— К счастью, война не во Франции, — прошептал он.

— Какое мне дело, где война, если ТЫ уезжаешь на эту войну, черт побери!

Рауль опять промолчал, как ни хотела Шевретта вытянуть из него хоть уклончивое обещание. Она тревожно взглянула на сына. Похоже, мальчик всерьез примеряет на себя мантию иоаннита…Этот взгляд, отрешено-отсутствующий, то опустит реснички, то губы сожмет…

`'О, если бы Мишель был рядом, под звуки моей колыбельной он погрузил бы тебя в сон и внушил бы тебе, все, что я скажу…

Усни, малютка дорогой, а я молю за упокойТех, кто погиб за край родной, тех, кто погиб за нас с тобой.Усни-усни, сова в дупле, усни, развалины в золе,Усни, безвинные в петле, убитые — в земле…

Рауль старался сдерживать свои чувства, но мамина колыбельная глубоко его взволновала. А на последнем куплете его прищуренные глаза вновь наполнились слезами.

Усни-усни, луна в окне, усни-усни, дома в огне,И лишь в моем волшебном сне отец твой мчится на коне,С врагами он вступает в бой, и он спасает нас с тобой,Мы уезжаем далеко, но лишь во сне все так легко,Но счастье — лишь во сне, но счастье — лишь во сне.

— Лишь во сне, — повторил он.

— Я тебя расстроила, дорогой, — мягко сказала Шевретта, — Но ты сам попросил спеть тебе `'Колыбельную' . Знаешь, мне хочется, чтобы ты, засыпая, иногда вспоминал ее. Представь, что я рядом, и я пою ее тебе. Где бы ни застал тебя сон.

— Спасибо за песню, мама, — прошептал виконт, — Так, наверно, ангелы небесные поют. А ведь я вспомнил ее, как только вы запели. Вы верите?

— Верю, — сказала Шевретта, целуя его щеки, — Верю, мой дорогой. Я только напомнила ее тебе.

И тут Шевретта отважилась.

— Рауль — сказала она, не скрывая отчаяния, — Пожалей отца! Ты не представляешь, что с ним творится. Он вбил себе в голову, что ты будешь искать смерти на войне, я старалась разубедить его как могла, но эта ужасная идея прочно засела в его голове. Ведь это не так? Скажи, что это не так?

— …

— Запомни — если с тобой что-то случится, Атос умрет. Умрет Атос — умру я. Этого ты добиваешься?

— Вы оба такие сильные. И вы теперь вместе. Навсегда.

— Сильные…Гасконец в юности сравнивал твоего отца с Ахиллесом. Но и Ахиллес был уязвим. Ты — его Ахиллесова пята. Так что?

— Это не так, мама. Теперь уже не так. А я тоже хочу сообщить вам важные новости, мама.

— Я тебя слушаю, сынок, — сказала Шевретта, вздохнув с облегчением.

Но она рано расслабилась!

— Вы видели отца только что, не так ли?

— Да.

— Он вам рассказал о нашем путешествии на Сент-Маргерит?

— Очень коротко: самую суть. Я же так спешила к тебе.

— Вы знаете, КОГО мы там видели?

— Д'Артаньяна.

— Если бы только Д'Артаньяна! Мы видели ЕГО. И я убедился, что он существует.

— Кто?

— ЧЕЛОВЕК В ЖЕЛЕЗНОЙ МАСКЕ.

— Я тебя не понимаю.

— Разве отец не сказал вам, что на лице узника была ЖЕЛЕЗНАЯ МАСКА?

— Нет…Настоящая железная маска? И все лицо было закрыто?

— Да.

— Какой ужас! — воскликнула Шевретта, — Нет, я не знала этого. Твой отец не сообщил такие подробности. Он только сказал, КТО этот узник.

— Итак, мама, это правда? Этот несчастный — действительно сын Людовика Тринадцатого и Анны

Австрийской, близнец короля Людовика XIV?

— Под железной маской может быть кто угодно из врагов короля.

— Но мы видели вещественное доказательство — свидетельство преступлений коронованных особ по отношению к этому принцу!

— Какое доказательство?

— Отец и про серебряное блюдо не говорил вам?

— Что еще за блюдо, Рауль, о чем ты? Мы еле успели перемолвиться парой слов.

— Узник выбросил блюдо из окна. Я подобрал его. Нас тогда чуть не застрелили. Но мы прочли надпись на блюде.

— Что такое? Что написал этот несчастный?

— Я не знаю, имею ли я право… — замялся Рауль.

— Говори!

— Это тайна, которая убивает. Вам лучше не знать ее, мама.

— Глупыш! Я храню эту тайну много лет. Говори!

– 'Я БРАТ ФРАНЦУЗСКОГО КОРОЛЯ, СЕГОДНЯ УЗНИК, ЗАВТРА УМАЛИШЕННЫЙ. ДВОРЯНЕ ФРАНЦИИ И ХРИСТИАНЕ, МОЛИТЕСЬ БОГУ О ДУШЕ И РАЗУМЕ ПОТОМКА ВАШИХ ВЛАСТИТЕЛЕЙ…

— так или примерно так, за абсолютную точность не ручаюсь, но слова эти не дают мне покоя.

— Расскажи все более подробно.

— Вам?!

— Мне.

— Я не могу.

— Ты должен все рассказать. Я знаю этого принца очень давно.

— Давно?

— Да, мой дорогой. Многие годы.

— Какой ужас, — прошептал Рауль, — А я все не мог поверить.

— Я была связной королевы. Все эти годы я поддерживала связь королевы с сыном и устраивала им свидания. Но во что ты не мог поверить?

— В то, что король Людовик Тринадцатый пошел на такое преступление, и королева подчинилась ему! Это так не по-человечески… Это даже для животных дико. Выходит, короли хуже последних помойных кошек по отношению к своему потомству…

Шевретта прикусила губу.

— А если без цинизма?

— Я уже не могу без цинизма.

— По-моему, ты напускаешь на себя цинизм и меланхолию. Это пройдет. Оставь эмоции и расскажи конкретно, что произошло на острове Сент-Маргерит.

— Вся эта история, в которую мы оказались замешаны совершенно случайно…

И Рауль, подчиняясь воле Шевретты, довольно подробно описал встречу с принцем в тюрьме на Сент-Маргерит.

— Об этом никому ни слова, Рауль, ты меня понял? Иначе ты не жилец! О, не надо усмехаться, я знаю, сейчас до тебя не доходит, в какую страшную тайну ты проник…

— Я не такой дурак — по поведению Д'Артаньяна и некоторым его репликам я все очень даже хорошо понял.

— Никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не заикайся о человеке в железной маске! Ни друзьям, перепив вина, ни любовнице, ни…

— Какие друзья, какие любовницы, о чем вы?

— О будущем. Поклянись!

— Хорошо, клянусь — ни друзьям, ни любовнице не говорить о Железной Маске. Но мне не трудно сдержать подобную клятву. Мои друзья, если они и были — остались за морем, а любовница — это не для меня.

— Как знать! Мое дело — предупредить тебя. Эта тайна смертоносна. Кормилица и гувернер несчастного принца умерли от яда. Они убиты по приказу кардинала Мазарини и — боюсь подумать! — королевы.