Николь Галланд - Месть розы Страница 36

Прочие оруженосцы переглянулись и нервно захихикали, довольные, что гневный сарказм направлен не на них.

— Ради всего святого, я умер бы от стыда, поведи себя кто-то из моих людей подобным образом. Неудивительно, что Линор не очень-то тебя жалует.

Эрик, красный как рак, хотел огрызнуться в ответ, но, заметив взгляд Жуглета, одумался. Принял боевую стойку и приготовился вновь схватиться с Георгом. Тот, однако, бросил взгляд через плечо Эрика в направлении склона и просиял.

— Его величество едет сюда!

Виллем оглянулся и увидел Конрада. Тот скакал по гребню холма, по широкой, с обеих сторон обрамленной виноградниками тропе. Его авангард, два верховых рыцаря в ливреях, держали высоко над головами стяг с императорским гербом. Это делалось для того, чтобы каждый сразу понял, кто именно приближается. В отдалении за королем следовали с десяток вельмож и рыцарей, также верхом, в сопровождении пеших слуг, которым, чтобы поспеть за господами, приходилось разве что не бежать. Виллем, чувствуя себя крайне неловко с Конрадом с тех пор, как неделю назад во время рыцарского поединка сшиб того с коня, тут же упал на колени и склонил голову. Жуглет и оруженосцы последовали его примеру. Конрад, остановившись на вершине холма, жестом приказал им подняться.

— Продолжайте, — крикнул он. — Мы расположимся в шатре.

Жуглет поднялся первым и сразу разглядел, кто едет справа и слева от императора.

— Семейная встреча, — громким шепотом сообщил он Виллему. — Прикажи этим хорошеньким мальчикам надеть рубахи, а иначе брат Павел велит выгнать их за разврат.

Виллем только рукой махнул.

Эрика появление короля явно чрезвычайно взволновало. Виллем жестом приказал ему приблизиться, что тот не замедлил сделать, уверенный, что ему предоставляется отличная возможность показать себя. Вместо этого Виллем рявкнул ему прямо в лицо, так что тот в ужасе отпрянул:

— Эрик!

Выкрик привлек внимание даже самых рассеянных оруженосцев.

— За то, что утратил сосредоточенность, ты наказан до конца дня. Отложи меч и отправляйся ухаживать за Атлантом. — Конь Виллема утратил аппетит с того дня, как они прибыли в город. — Изучи внимательно его навоз, не заметишь ли чего особенного. Понюхай его. Если надо, попробуй на вкус.

Прочие оруженосцы переглянулись: сцена одновременно и наводила на них страх, и смешила, так что они с трудом удерживались, чтобы не расхохотаться. Лицо Эрика налилось кровью.

— Ты не можешь приказать мне есть конское дерьмо, Виллем, я твой сюзерен.

— Ты мой оруженосец, именно поэтому ты здесь, — резко осадил его Виллем. — К тому же по твоему собственному настоянию.

Он отвернулся от Эрика, и другие юноши немедленно изобразили, что чрезвычайно заняты тренировкой. Привлекая их внимание, Виллем дважды хлопнул в ладоши, однако они слишком сосредоточенно демонстрировали ему свое усердие, а потому большинство не отреагировали на хлопки.

— Внимание! — взвизгнул, подпрыгнув, Жуглет — так пронзительно, что у присутствующих едва не полопались барабанные перепонки.

Все застыли на месте. Со страдальческим видом Жуглет подал знак мальчику-пажу Виллема принести вино. Рыцарь усмехнулся.

— Спасибо, Жуглет.

Между двумя глотками менестрель провозгласил — достаточно громко, чтобы быть услышанным всеми зрителями:

— Всегда почту за честь служить великому рыцарю.

Проигнорировав это замечание, Виллем вернулся к делу.

— Итак, давайте покажем его величеству, на что вы все способны. Повторим сегодняшние упражнения — сначала медленно, а потом в более быстром темпе.

Солнце светило ему в спину, и теперь, когда император оказался прямо напротив, рыцарь чувствовал себя выставленным напоказ. Передвигаясь по краю лощины, он оказался прямо под тем местом, где расположился Конрад со своей свитой. Жуглет последовал за ним.

По жесту Конрада певец поднялся наверх, к крытому сверху и открытому по бокам шатру для зрителей, перед которым стояли, растянув знамя над головами, герольды.

— Как идет тренировка? — осведомился Конрад.

Внизу, на площадке, Виллем, щурясь от солнечного света, выкрикивал номера упражнений. Повинуясь его приказам, сражающиеся двигались почти как танцоры.

Жуглет удовлетворенно кивнул.

— Он с ними очень терпелив, но вместе с тем строг. Умеет заставить их работать и мог бы многому научить ваших рыцарей, сир.

Павел, который до этого момента сидел, всеми забытый, по правую руку от брата, пристально, прищурившись, посмотрел на Жуглета. Тот ответил ему приятной, спокойной, почти ласковой улыбкой.

— Поскольку его преосвященство, по-видимому, ставит под сомнение оправданность моего… вклада в возвышение этого рыцаря, могу я осведомиться, не внес ли его преосвященство свой собственный вклад в предотвращение этого возвышения?

Павел чуть не выпал из седла. Ноздри у него раздувались, точно у разъяренного жеребца.

— Я действительно собирался заметить, что ты тратишь уйму времени, глазея на этих полуголых юношей.

В надежде вызвать смех окружающих он попытался придать этой сентенции тон окрашенного сарказмом юмора.

— Вы правы, ваше преосвященство. Это просто-напросто зависть, — мгновенно, без тени смущения отозвался Жуглет. — Я знаю, зависть — смертный грех, и обязательно покаюсь в нем в следующий раз, когда пойду исповедоваться. — Легчайшая тень улыбки. — Правда, я уже пропустил все сроки. А может, вашему преосвященству будет угодно оказать мне честь… если он знает местечко поблизости, потемнее и поуединеннее… где мы могли бы… ой!

Последнее было реакцией на действия Конрада, который, едва сдерживая смех, сильно хлопнул менестреля по голове.

— А верхом они уже работали? — спросила, не отводя глаз от тренирующихся оруженосцев, любовница одного из рыцарей. И доверительно улыбнулась стоящему рядом Николасу. — Обожаю смотреть, как они бросают копья в кольцо.

Павел, услышав это, лишь демонстративно вздохнул с видом снисходительного раздражения, давая тем самым понять окружающим, что ничего, кроме подобных двусмысленных замечаний, при этом дворе ждать не приходится.

— Я бы не возражал, если бы Виллем бросил копье в мое кольцо, — ухмыльнулся в ответ Николас, вызвав хихиканье некоторых дам.

Конрад метнул на своего посланца сердитый, предупреждающий взгляд, отчего тот мгновенно протрезвел. Кардинал театрально закатил глаза и закусил губу.

— Семь! — выкрикнул Виллем и, заметив, что один из юношей сделал слишком глубокий выпад, громко скомандовал: — Держи равновесие!