Кто свергал Николая II и рушил империю? - Валерий Евгеньевич Шамбаров Страница 37

А с ней возникли новые трудности. В США Шифф точно так же, как в японскую войну, развернул агитацию против предоставления кредитов царскому правительству. Министр финансов России Барк трижды вел переговоры с англичанами. Но министр финансов Англии Ллойд Джордж и банкиры лондонского Сити желали, чтобы Россия платила золотом. Такой вариант пресек царь, и Барк все-таки достиг соглашения. Вместо запрошенных 100 млн руб. британцы выделили 40 млн под 6 % годовых, а золото должно было передаваться в залог. Его требовалось отправить в Англию, чтобы после войны наша страна выкупила его по мере возврата долгов.

Возражения, что золото перевозить по морю опасно, и предложения оставить его в России англичане отмели. Настояли — залог должен находиться в их банках. Еще одним условием кредиторов стало создание Центральной закупочной комиссии во главе с британским военным министром Китченером. Англичане мотивировали, что российские, французские и их собственные военные заказы в разных странах вызовут конкуренцию и хаос, поэтому их необходимо распределять централизованно, только через закупочную комиссию. Чтобы получить кредиты, с этим пунктом тоже пришлось согласиться.

Но военное министерство получило возможность выправить кризис, подписало с британской компанией «Виккерс» контракты на поставку 5 млн снарядов, 1 тыс. аэропланов, 250 тяжелых орудий, 27 тыс. пулеметов, 1 млн винтовок, 1 млрд патронов и др. Заказ приняли, отгрузка продукции должна была начаться в марте 1915 г. [88]. Сухомлинов заверил царя и Думу, что весной нехватку боеприпасов и оружия удастся преодолеть.

Но на самом деле Россия не получила… вообще ничего. Когда подошли сроки, неожиданно выяснилось: все, что было изготовлено для нашей страны, британское правительство забрало для своей армии. И никаких предупреждений об этом не было, картина открылась в последний момент. Военные представители России при союзном командовании в полном шоке ринулись к Китченеру, но он лишь развел руками. Пояснил, что правительство Англии обязано в первую очередь обеспечить свои войска. Но тут же успокоил, что ничего страшного не произошло. Порекомендовал передать заказ канадскому мощному концерну «Канадиен кар энд фаундри Ко». Указал, что Россия, пусть с небольшой задержкой, получит, что ей требуется.

Контракты переоформили с канадцами. Шел месяц за месяцем, но продукции не было. А на запросы из Петрограда «Канадиен кар энд фаундри Ко» отвечала лишь отписками. Наконец, в ноябре 1915 г. в Америку послали генерала В.А. Сапожникова, проверить, что же творится с заказом. Он доложил, что фирма, выбранная по совету Китченера, не в состоянии выполнить ничего, поскольку «находится накануне банкротства» [88].

Но это выяснилось только в ноябре! Накануне летних сражений 1915 г. русскую армию оставили без боеприпасов. А Германия и Австро-Венгрия как раз в это время решили перенести главный удар на Россию, сломить ее и вынудить выйти из войны. У них реорганизованная промышленность уже заработала в полную силу, снарядов поступало сколько угодно. Перебросили на восток львиную долю своих соединений, и в мае на наши позиции обрушились шквалы огня. Русские батареи отвечали редкими выстрелами, порой вообще молчали. Атаки нередко отбивали штыками.

Когда стало ясно, что иностранные поставщики подвели Россию, экстренные меры начал принимать сам царь. Обратился к Думе, общественности, призывая помочь фронту. В июне было создано Особое Совещание по обороне из банкиров, фабрикантов, общественных деятелей, руководителей военного ведомства. Особые совещания были образованы и при министерствах путей сообщения, топлива и промышленности, земледелия. Для координации работы военных предприятий был организован Центральный военно-промышленный комитет (ВПК), его возглавил Гучков. Под его эгидой развернулось 220 местных ВПК в разных городах. Расширял свою деятельность и «Союз земств и городов». Он привлек к снабжению армии 1300 мелких предприятий, десятки тысяч мастерских. На фронте Земгор открывал питательные пункты, бани, парикмахерские.

Родзянко гордо отметил, что всего за месяц работы Особого Совещания поставки снарядов увеличились вдвое [67]. Впрочем, столь быстрые успехи вызывают серьезные подозрения. Патриотизм деловых тузов был далеко не бескорыстным. Барыши промышленников на поставках достигали 300—1000 %. Изначально капитал Земгора составлял 600 тыс. руб., собранных по подписке, — а теперь земцы требовали деньги от государства и довели свой бюджет до 600 млн, уже не частных, а казенных. Они занимались обычным посредничеством, и оклады земских чиновников были в 3–4 раза выше государственных. Причем все организации настаивали, чтобы правительство не лезло в их дела. Поднимали скандалы против «бюрократических барьеров» — попыток проверить их. Поэтому и резкое повышение выпуска снарядов сомнительно. Очевидно, их всего лишь придержали — пока не были приняты новые условия и не поднялись цены.

А для реального наращивания производства требовалось время. Царское правительство многократно обращалось к союзникам, просила помочь оружием, боеприпасами. Молило нанести удары и оттянуть на себя германские силы — так же, как это делала Россия, спасая Францию. Но вместо этого значительные контингенты англичан и французов по-прежнему без толку сидели в Дарданеллах. Во Франции главнокомандующий Жоффр уверял, что к наступлению его войска не готовы. А в оружии и боеприпасах отказывали. Оправдывались, что они нужны именно для будущего наступления.

У русских не хватало даже винтовок и патронов. Наши войска с тяжелыми боями оставили Польшу, Литву. Враг вступил в Латвию, Белоруссию, на Волынь. В неравных схватках полегли сотни тысяч наших воинов. Еще больше было ранено или попало в плен. Только Кавказский фронт по-прежнему одерживал победы. Когда турки развернули геноцид христианских народов, русские предприняли наступление, спасли от резни часть армян, айсоров. Однако кавказские сражения почти не сказывались на общей обстановке. А «великое отступление», неожиданно грянувшее после блестящих успехов, взбудоражило всю страну. Причин не знали и не понимали. Поползли слухи об измене. Их распространяли и революционные агитаторы, и вражеская агентура. Активно включились и союзники. Причем мишенью кампании опять оказался… Распутин!

Теперь была запущена версия, будто он работает на Германию! Через «немку-царицу» узнает и передает противнику военные секреты, вместе с государыней оказывает гибельное влияние на царя, регулируя его решения. Сразу оговоримся — уже после революции, при Временном правительстве, была создана Чрезвычайная следственная комиссия, пытавшаяся доказать измену Григория Ефимовича и государыни, искавшая улики очень пристрастно, допросившая сотни свидетелей и перерывшая тонны документов. Но все усилия рассыпались прахом. Ни малейшей зацепки, позволяющей обвинить императрицу и ее духовного друга, найти не удалось.

Мы уже отмечали, что Александра Федоровна, родившаяся в Гессене, своей родиной считала Англию, где она росла и воспитывалась, а в нашей стране она стала настоящей русской царицей. По духу, по глубине православной веры — куда более русской, чем большинство столичных дворян и интеллигенции самого «исконного» происхождения. И тем более нелепыми выглядят байки о связях с Германией глубоко