Майкл Арнольд - Кровь предателя Страница 38

- К счастью для нас, многие разделяют ваши убеждения, майор, - заметил Форрестер.

Лоуренс кивнул.

- Да, многие. Вражеские ряды кишат теми, кто с удовольствием поклонится королю, признай он парламент. Это дело совести, друзья мои. Нужно задуматься над этим. Исследовать закоулки своей души. Выбрать свою сторону и спокойно спать по ночам.

- Моя семья поддерживает короля, сэр, - почтительно произнес прапорщик Бёртон, - хотя кузен Уилльямс записался ряды Балфура.

Страйкер нахмурился.

- У Эджхилла мы сражались с кавалерией Балфура. Ваш кузен находился на поле битвы?

- Честно говоря, не знаю, - пожал плечами Бёртон. - Молюсь, что нет.

Моргнув, Лоуренс понимающе кивнул.

- Обычная история. Семьи расколоты, как дерево ударом топора. Брат сражается с братом. Отец сражается с сыном. Конец всему. Конец мирной жизни в этих краях.

Страйкер обдумывал его слова, смотря на ухабы и колеи мелькающей под ним дороги. Сколько раз он стоял на грани смерти? Этих мгновений не сосчитать. Но одно ему никогда не забыть. Многих деталей он не помнил. В памяти его всплыло полыхающее жгучее пламя и ослепительная вспышка. Он живо припомнил смех - визгливый, почти пронзительный хохот Илая Мейкписа.

Но Страйкер не умер. Его лицо превратилось в гротескную маску, он потерял глаз, но жизнь не оставила его. Временами, когда в голове у него пульсировали мучительные боли, он желал смерти и молил Господа даровать ему ее ласковые объятья. Но тут появилась Она. Она провела его, нет пронесла через все невзгоды. Перевязывая, чистя его раны, успокаивая и любя. Он не умер лишь потому, что она этого не допустила.

Она спасла его, но сама спастись не сумела.

Страйкер сосредоточился на мелькающей под ним земле. Но перед ним по-прежнему стояло ее лицо. Ее волосы, глаза, ее хрупкая шея.

Когда она умерла, мир для Страйкера перестал существовать. Он продолжал жить, но всё вокруг обратилось в руины. Вот почему теперь он не испытывал страха перед человеком, зверем или даже самим дьяволом.

Они ехали в ночи, окутанной мягким снегопадом. Температура резко упала, превратив лужи на ухабах дороги в коричневый лед. Лошадям становилось все трудней нащупывать путь среди предательских рытвин, в особенности с их двойной ношей. Когда они добрались до заброшенного десятинного амбара, Лоуренс объявил, что настало время сделать привал.

- Прошу прощения, майор, - сказал Страйкер, - но я не могу позволить себе очередных задержек. С вашего позволения, мы поскачем дальше.

Лицо Лоуренса покраснело, когда он спрыгнул с лошади.

- Придержите язык, сэр. Лошади нуждаются в отдыхе. Старший здесь я, и хватит об этом.

Страйкер заскрежетал зубами.

- Вы старше званием, сэр, но я здесь по поручению принца.

Упоминание о принце Руперте моментально уняло гнев Лоуренса.

- Тогда час. Хватит, чтобы лошади смогли восстановить дыхание. Что скажете?

Страйкер кивнул.

- Спасибо, сэр. Сожалею, что вынужден пререкаться с вами, но я отчаянно спешу.

- От меня вы не услышите никаких возражений, - ответил майор. - За этой дорогой охотятся столько же круглоголовых, сколько и роялистов. Чем раньше мы окажемся за стенами Басинга, тем лучше.

В полночь форт выглядел темной бесформенной массой, возвышавшейся над землей на фоне даже более мрачного неба.

На узкой звериной тропе, тянувшейся вдоль лесистого основания форта, блеснули очертания осторожно крадущейся, безмолвной фигуры. Двигалась она медленно, при малейшем шорохе замирая посреди стволов лесного лабиринта, чьи призрачные тени окутывали всю долину, но ночь не прорезали крики тревоги, призывавшие к бдительности.

Лизетт пробиралась среди древних сучьев, протягивавших засохшие ветви, как сотни окостеневших гигантов. Через двадцать шагов она достигнет своей цели. Место она наметила в дневные часы - там, где южный склон был самым крутым. Конечно, было трудно что-либо предсказать, но из-за отвесного угла люди на вершине холма почти не смогут осмотреть травянистый склон. Ей удастся достичь вершины незамеченной.

- Матерь Божья, Мария, - прошептала Лизетт и вышла из лесной тени, сделав первые шаги по открытой местности. Крутизна начиналась у самого основания склона, и она полетела вперед, вцепившись ногтями и ногами в пружинистую землю.

Выйдя из под защиты ветвей, Лизетт почувствовала себя незащищенной, в груди у нее бешено застучало сердце, кровь стучала в ушах. Но она продолжала ползти, затаив дыхание, напрягая каждый мускул, и не переставая молиться, молиться, молиться.

Над ней виднелись укрепления Железного Века, мягко освещенные мириадами звезд, но эти земляные укрепления находились так далеко, что казались ей сотворенными рукой человека облаками в безоблачном небе.

- Вы должны выйти в темноте, - сказал Бенджамин. - Нанесите удар, пока форт спит.

Во французской армии Лизетт обучили обращению с разным оружием, она обладала скрытностью и коварством - навыками, присущими лазутчику, но прекрасно знала, что ей недостает терпения. Сначала она высмеяла совет отца Бенджамина, не желая покидать форт, после того как они пробрались внутрь, но в конечном счете священник ее переубедил. Ведь на вершине холма останутся часовые, патрулирующие периметр возвышенности, а панорамные виды при дневном свете сведут на нет любую попытку подобраться поближе. Единственным выходом остается ночная вылазка.

Единственную сторону полуострова, выходящую вглубь материка, несмотря на то, что она утопала в лесном массиве, зорко стерегли, и не было никакой возможности проникнуть в форт с этой стороны незамеченным. Вылазку следовало проводить с юга, из глубокой долины, над которой высился форт. Летом это было бы безопасно, поскольку лес в долине густ и непроходим, но на дворе стоял ноябрь, и ветки были голы. Малейшее движение будет замечено с высоких укреплений. Более того, Лизетт не сможет оценить смену и численность часовых по периметру холма. Ей было необходимо наблюдать за ними. Чтобы понять, с чем придется столкнуться.

- Вы должны отвлечь их, отец, - сказала она.

Бенджамин на мгновение задумался, протерев очки о край своего плаща. Наконец, он кивнул.

- Проповедь для всего гарнизона. Хантер сказал нам, что кавалерия выезжает каждый день на рассвете. Мы не знаем, обрадуют ли их капитана мои богослужения, но майор не откажется. Мы дождемся ухода кавалерии, когда Хантер станет во главе гарнизона. Исходя из того, как он вел себя при нас, он сочтет проповедь важной для всех.

И опять священник оказался прав. Лиззет не довелось лицезреть, как Бенджамин вновь примерил на себя роль отца Бенедикта, так как она направилась в долину, пока он отвлекал часовых молитвой, но поняла, что он преуспел, поскольку ее утреннему марш-броску через лес к подножию холма никто не воспрепятствовал. Ко времени, когда снова расставили часовых, она уже замаскировалась за густой зарослью кустарника, которая не только скроет ее, но и позволит наблюдать за холмом, и горячо молилась о том, чтобы Бенджамин был на пути к Питерсфилду.