Истории, написанные при свече - Людмила Вячеславовна Федорова Страница 38

Ульрика быстро соскочила, отодвинула подальше фужер с шампанским, откинула за спину ловким движением ручки свои длинные воздушные пепельные блондинисто-жемчужные кудри и сказала:

– Скажите ей, чтобы подождала меня, что я сейчас приду…

После этого Ульрика подобрала край подола шикарного пышного с помпезной позолотой и сапфирами под цвет голубых глаз бледно-голубое платье с парчовыми золотыми вставками на рукавах и юбке, и вышла к Герде…

Пятнадцатилетняя отроковица скромно стояла в конце коридора, и её было тяжело узнать. За это время Герда совсем истощала, особенно ручки, её любимое старенькое зелёное поношенное платьице совсем истрепалось, было покрыто заплатками и болталось на похудевшей девчушке, бледное, покрытое смешными рыжими веснушками личико имело совсем уставший измученный вид, а длинные рыжие волосы непривычно вскосматились.

Ульрика, заволновавшись, с искренним сочувствием в наполненных слезами голубых глазах скорее подскочила к Герде и прошептала:

– Милая, сестрёнка, что случилось? Почему у тебя такой измученный ужасный исхудавший вид?

Герда с горечью во взгляде больших голубых глаз прянула в ответ:

– Всё, сестрёнка, Ульрика, не знаю, как твоя жизнь во дворце, а моя дома в настоящий ад превратилась! Мама наша Марта так и скончалась, не вынесла болезни и работы, отец разорился в торговле, и теперь дома только сыр, каша, молоко и хлеб, и те, в основном съедает отец, а мне перепадёт две ложки каши, корка хлеба да кружка молока за день. А характер у него, после того, как так позорно разорился, ещё хуже стал, ещё чаще бьет или порет, всё хозяйство на мне, я уже не выдерживаю. Я хотела тебя попросить забрать меня от отца, не хочу с этим дураком жить. Возьми меня служанкой во дворце, я ж любую работу хозяйственную за нормальную еду и ночлег могу выполнить. Могу и горничной убираться, и на кухне готовить вместе с другими кухарками, топить камины, прачкой могу быть хорошей, да что угодно…

Ульрика, еле сдерживая слёзы, закрыла глаза, обняла сестру и ответила:

– Милая-милая Герда, у меня ведь сейчас тоже тяжёлая ситуация, у нас сейчас такие проблемы в отношениях с мужем, что я не знаю, что я смогу. Поэтому не буду сразу обещать места во дворце, но я обещаю, что сделаю всё, что зависит от меня, что я тебя в беде не оставлю, сестрёнка…

… Тем временем, как только Ульрика хлопнула дубовой резной дверью в обеденном зале, Фредерика-Берта покраснела, её пульс участился, потому что она поняла, что это самый удобный момент выполнить тот план! Почти моментально, чтобы никто не успел увидеть, надменная принцесса открыла перстень с ядом и высыпала в фужер с шампанским, что поставила себе Ульрика, змеиный яд…

… Ох, как напрасно надеялась Фредерика-Берта, делая дрожащими от ужаса и переполнявшего волнения руками свою глупую идею, что её злого действия никто за столом не заметит. Заметили все трое, и Франсуа, и старый седой король Хлодвик-Карл, и Кит. Все трое пришли в полный страх.

Король Хлодвик-Карл Ротенбургский так не ожидал такого низкого страшного поступка от своей дочери, что в шоковом состоянии вытянул морщинистое лицо, онемел, а по-старчески сморщенным, украшенным перстнями, рукам побежали мурашки! Как?! Как его дочь способно на такое?!!

Франсуа же сразу побелел от страха за Ульрику, прищурил светло-табачные глаза и облокотился на стол так сильно, что каштановые кудри упали на меловое, полное решительности лицо, Кит же смотрел на всё это просто без единого звука, в испуге роняя слёзы из огромных, как у совёнка, зелёных глаз…

… Тут в роскошный обеденный зал зашла Ульрика и, не ожидая совершенно никаких подвохов или изменений, погрузившись в свои мысли о себе, Франсуа, о Герде, села за стол, хотела взять свой фужер…

Но тут резким движением руки перехватил роковой фужер с шампанским и ядом в свои руки Франсуа, непривычно суровым тоном бросив:

– Ой, простите меня, какая досадная случайность, мне подали слуги вино, но я же француз и предпочитаю более лёгкие напитки, такие, как шампанское!..

…Как тут Хлодвик-Карл содрогнулся по-настоящему, оторопев, с мыслью: «Неужели он, красивый и молодой человек, сейчас, чтобы спасти жизнь какой-то смазливой девицы, как Ульрика, выпьет это и отравится?!! Это как сильно, самозабвенно он должен её любить, чтобы ради её жизни погибнуть!!! Ой, ужас, что дочка натворила…».

Кит заплакал в голос и стал причитать:

– Пожалуйста, не надо, Франсуа! Не оставляй меня одного, я без тебя пропаду, у меня никого больше нет, только ты! Умоляю, братик!

Фредерика-Берта же от испуга побелела, резко громко задышала, понимая, что вышло из её задумки, и стала в ужасе медленно сползать под стол…

А Франсуа с тем же решительным выражением на красивом аристократичном лице поднёс фужер близко к губам, подержал у уст, а потом резко бросил в сторону Фредерики-Берты гневный взгляд и крикнул:

– Ну, что, липовая кронпринцесса, признаешься при всех в том преступлении, что ты хотела сделать с Ульрикой и я по-хорошему разобью фужер, чтобы никто из сидящих за столом случайно не взял его, или будешь лгать о своей невиновности, и чтобы доказать твою вину, мне придётся сейчас выпить это и отравиться?!! Давай, Фредерика-Берта, решай быстрей!!!

Дрожа от страха, принцесса еле-еле протянула дрожащим голосом:

– Я… я не знаю, в чём ты требуешь признания, и… что я сделала, и с чего ты взял, что… отравишься…

Франсуа же крикнул:

–Берта, я ведь не шучу!!! Не сделаешь по-хорошему, я ведь выпью и отравлюсь, я всё видел!!! Говори скорее, а то выпью ведь!!!

Принцесса Фредерика-Берта ещё хуже испугалась и кое-как промямлила:

– Нет, не надо, не пей, я… я признаюсь, я насыпала Ульрике в фужер змеиный яд, хотела отравить её, погубить, потому что ревновала тебя к ней…

После этого Франсуа широким жестом руки бросил хрустальный дорогой фужер на пол, и чуть не ставшая роковой, посудина с резким звоном разбилась на мелкие осколки, а несколько глотков шампанского с ядом, что были налиты в том фужере, растеклись по полу…

Все, и, особенно, сам Франсуа, с облегчением вздохнули, порозовели и начали уже приходить после пережитого в себя, радуясь, что горя всё-таки не случилось, а Кит даже на радостях перестал плакать, только шмыгал тихо носиком, он, конечно, испугался сейчас больше всех…

… Примерно, полчаса все сидели, не издав и звука, обдумывая, каждый по своему, случившееся, и постепенно приходя в ясное спокойно сознание после такого сильного испуга. А старый седой Хлодвик-Карл подумал и принял окончательное решение. Он первый прервал молчание и по-старчески грубо крикнул служанку:

– Диана, глупая девица, где ты ходишь? Сейчас же уберись здесь, подмети все осколки от разбитого фужера и вытри разлитое шампанское, только будь осторожна, предупреждаю. Чтобы беды не случилось, там