Татьяна Морозова - Колесница белого бога Страница 39

Когда все отошли на безопасное расстояние, Селим вынул чеку, положил гранату у стены и, отскочив метра на три, упал. Тут же раздался оглушительный взрыв, эхом пронесшийся по туннелю.

Люди лежали кто как, спрятав лицо и укрывшись руками. Дети начали хныкать, раздались стоны.

Мишка отсчитал до десяти и поднял голову.

Селим поднимался на ноги, целый и невредимый. А на месте взрыва зияло отверстие. И в него пробивался слабый свет!

Глава 5

Дэвид услышал грохот. Тишина оазиса никогда не была мертвой, по камням скользил и забирался во все щели ветер, вызывая всевозможные слуховые галлюцинации, имитируя духовые инструменты от тубы до валторны. Иногда кричали птицы. Или падали камни. Гораздо реже раздавались голоса людей.

И вдруг – этот приглушенный шум, похожий на взрыв.

Прихрамывая, Дэвид подошел к отверстию своей норы. И посмотрел вниз.

Из храмовой пещеры выходили люди!

У американца от неожиданности случился спазм в горле, ему показалось, что он вскрикнул, но рот не издал ни звука. Ковыляя, стараясь беречь свою заживающую ногу, Дэвид торопливо вышел на каменную тропу и начал спуск.

– Невероятно! – слово вырвалось, наконец, на свободу.

Он медленно одолевал метр за метром, кидая взгляды вниз. Людей, а они все выходили и выходили, будто черные призраки подземелья, окружили местные жители. Вскоре среди них показался и сам жрец.

Сразу стало многолюдно, как на рынке. Негры покорно усаживались на землю. И только тут Дэвид заметил на ногах чернокожих женщин и подростков цепи.

От мгновенного прозрения он едва не потерял равновесие.

Дэвид видел в своих путешествиях по Африке рабов. Эти бесправные создания выполняли самую тяжелую работу. Как правило, живая сила использовалась на рудниках и на плантациях. Счастливчикам, если это слово вообще употребимо в данном контексте, выпадала участь пополнить ряды домашних слуг. Жизнь их и тут была коротка и трагична. Но существовал самый жестокий вариант – трансплантация органов в клиники Европы и Америки…

Совладав с собой, археолог продолжил спуск. Ему хотелось задать старику несколько вопросов…

…Мишка вышел наружу одним из последних. В нем все ликовало: наконец можно расслабиться и отдохнуть, перевести дух. Здесь было прекрасно после песчаной бури, сахарской жары и убийственного перехода по катакомбам. Мальчишка упал на траву, растущую из песка. Небо! Оно, наверное, такое же, как в Москве, когда на исходе лета стоит прозрачный воскресный день… Интересно… Как там Лизка? И… Адиля? И… мама… Он, Мишка, жив! Мама, чувствовала ли ты?

Мужчины не плачут. Мишка быстро смахнул со щеки случайную слезу.

Внезапное освобождение из подземного плена зарядило силами, оно казалось пробуждением от жуткого, засасывающего в свои кошмары сна. Но что-то было не так…

Поднявшийся сейчас шум на маленьком пятачке оазиса не смог изменить царившей тут веками тяжелой патетической тишины. Она копилась в здешних ущельях и долинах. И если обычно в горах звук обретал особенную звонкость и полноту, то здесь человеческая речь глохла, и расслышать говорящего можно было, лишь находясь рядом. Такой вот странный акустический эффект…

Парень сел, огляделся, щурясь на ярком солнце. Первая радость освобождения понемногу начала улетучиваться. Нет, Селим не вывел отряд к какому-то населенному пункту, туда, где можно было бы искать защиты закона.

Крохотный оазис окружали высоченные серо-желтые скалы. Чем-то эти скалы напомнили Мишке московские высотки. Нет, здесь на каменных выступах не лепились, как ласточкины гнезда, крепости и дворцы. Здесь было другое – аккуратные, как норы животных, практически одинаковые дыры пещер. Они походили на окна. Присмотревшись, мальчишка разглядел и вырезанные в скальной породе полоски лестниц, соединяющих эти норы. По одному из «пролетов», спускаясь, шел прихрамывающий мужчина лет тридцати-сорока.

Этот человек привлек внимание Мишки. Несмотря на природную смуглость, он не был похож на здешних людей. Бедуины носили черные джеллабии, а на нем была белая рубаха. К тому же его голову не покрывала куфия. А представить мусульманина без куфии здесь, в Северной Африке, просто невозможно. Значит, он не мусульманин?

Мишка пригляделся внимательнее. Человек явно торопился, хоть ему это давалось нелегко. Лицо мужчины выражало такую решимость, что Мишка понял – нужно услышать все, что он скажет.

Мужчина одолел спуск и направился прямиком к самому старому бедуину. Похоже, старик был старшим здесь не только по возрасту. Селим стоял возле старика и что-то говорил ему с почтительным видом.

Старик жестом оборвал речь «кочевника». Тот замер на полуслове.

В эту минуту к Мишке подошел счастливый Махмуд с глиняной миской, в ней плескалась какая-то похлебка.

– Пойдем, иначе останешься без еды. Там что-то вроде полевой кухни. Пахнет жареной бараниной. И кофе! Представляешь?!

Парень посмотрел туда, куда тянул его «партнер». Хозяева кормили голодную ораву чернокожих ребятишек, те усердно работали алюминиевыми ложками. Бедуины следили за тем, чтобы каждому из невольников досталась равная доля еды. Воинственные «кочевники» Селима расположились с едой отдельно и тоже наверстывали упущенное. Совсем ослабевшая Марджани лежала в тени, положив одеяло под голову. Кажется, ей сейчас все было безразлично.

– Возьми еды для Марджани и на мою долю. Я сейчас, – мальчишка, делая вид, что рассматривает окрестности, отделился от толпы.

– Как скажешь, – Махмуд вернулся к «полевой кухне» – огромному чану над костром, из которого бородатый мужчина доставал черпаком подобие чечевичного супа.

Хромоногий, наконец, приблизился к старику. Селим тут же с мелким поклоном ретировался, разговор с незнакомцем был ему явно не по чину. Мишка сумел, не привлекая ничьего внимания, подобраться так близко, что мог расслышать кое-что…

– Огон, – произнес хромоногий на английском, – что значит появление здесь людей в цепях?

Старик соединил на груди пальцы рук. И вперился взглядом в глаза незнакомца.

– Эти люди голодны. Они почти двое суток провели в подземных катакомбах, пробираясь сюда, – уклончиво ответил он на том же языке. – Долг гостеприимства требует от жителей пустыни накормить своих гостей.

– Они не гости. Они – рабы! На их ногах – цепи. Посмотрите на их язвы. Железо стерло кожу. Значит, они в цепях уже много дней.

Старик кивнул.

– Да, я знаю. Больные рабы – это плохо. Поэтому им окажут помощь.

Мишка топтался невдалеке, смысл разговора был понятен, хоть долетали и не все фразы. Незнакомец вскипал, как чайник, он, очевидно, был вовсе не готов к увиденному.