Николай Стуриков - Сотый шанс Страница 43

Вскоре после вас я тоже бежал, но неудачно. Возвращаясь из порта, где мы грузили на корабли оборудование (немцы начали эвакуировать с острова все хозяйство), я на ходу выбросился из автомашины и сломал левую руку. Меня подобрали, приволокли в лагерь. Девятнадцатого марта отправили в концлагерь смертников, а пятнадцатого апреля его освободили наши войска».

Дальше в письме Михаил Иванович Лупов, инженер-конструктор из Саратова, приглашал Девятаева в гости: «Чего тебе стоит, махни на «Ракете». Она у тебя летучая. Много слышал про нее, но видывать еще не приходилось».

Так рассказали очевидцы. Но видеть им, в силу вполне понятных причин, довелось немногое.

Да и летчик, и члены экипажа тогда отнюдь не рассчитывали на торжественные проводы с медноголосьем фанфар и барабанной дробью, никого не ставили в известность о времени взлета и маршруте… Нет, они отнюдь не нуждались ни в рекламе, ни в гласности…

БУРЯ НА УЗЕДОМЕ

Под сосновыми лесами на Узедоме, в глубоком подземелье, и день и ночь напряженно работали ракетные заводы штурмбанфюрера СС Вернера фон Брауна. Он лихорадочно готовил свое «сверхоружие». После разгрома фашистской Германии преступнику удалось избежать возмездия: барон тайком перебрался в Америку. В городе Хентсвилле, на севере штата Алабама, он не без благословения Пентагона, взамен утерянного на Узедоме, создал новый ракетный центр.

«Широкоплечий барон, шеф пяти тысяч девятисот инженеров, спешит по строго охраняемой территории в свой кабинет с табличкой на двери: № 4488. Секретарша, крашеная блондинка, кладет перед ним список намеченных дел. На письменном столе красного дерева громоздятся папки с бумагами на подпись, светокопии и листы со сложными расчетами. Опечатанный сейф полон сверхсекретных документов»,— так раскрывается тайна в книге «Тайна Хентсвилла».

Вернер фон Браун с тем же усердием стал служить американской военщине, как служил Гитлеру.

… Восьмого февраля 1945 года по распоряжению штурмбанфюрера СС на Узедоме была подготовлена к запуску очередная опытная ракета. Для эксперта по управлению ее полетом выделили модернизированный «Хейнкель-111». Его заправили горючим, опробовали моторы, проверили специальную аппаратуру.

Привели в готовность и наземный комплекс наблюдения.

Что произошло дальше, рассказал один из тогдашних техников в журнале «Фрейе вельт», который выходит в Германской Демократической Республике.

«Я стоял на наблюдательном пункте, который находился в полутора километрах от стартовой площадки. Мое задание — проследить агрегат при старте.

Вот мне сообщили, что приближается момент старта. В это время совсем неожиданно с западного аэродрома поднялся какой-то самолет. У меня было широкое поле обозрения, и я все видел хорошо. Что случилось? Что это за самолет? Не может быть, что это машина Штейнгофа. Ведь она должна стартовать только по голубому сигналу.

Самолет взял курс на мою башню, пронесся на небольшой высоте над верхушками сосен, медленно и с трудом набирая высоту. Я узнал «Хейнкель-111». Когда он оказался уже над морем, с рампы поднялся ракетный снаряд «У-2». Спустя несколько минут на башню явился старший лейтенант воздушных сил, который (я знал об этом) не скрывал своих антинацистских настроений. Он рассказал, что на том самом самолете, который был предоставлен в распоряжение доктора Штейнгофа для наблюдения за снарядом «У-2», бежали русские военнопленные.

Нацисты умолчали об этом чрезвычайном, небывалом происшествии.

На следующий день я, согласно приказу, покинул Узедом».

Захват «хейнкеля» пленными грохнул на немцев страшнее грома в погожий день. Обеденную тишину на аэродроме взорвал надрывный вой сирены.

Летчики-истребители, побросав тарелки и вилки, во весь опор помчались от столовой к своим машинам, торопливо пристегивали лямки парашютов, вскакивали в кабины.

— На взлет! На взлет! — приказующе шипело в шлемофонах.— Сбить «хейнкель»! Сбить!

Летчики ничего не понимали. Что случилось, зачем сбивать свой самолет?

— На «хейнкеле» русские! — выстрелом отдалось в шлемофонах.— Летят на восток. Сбить!

Зенитчики, взвинченные переполохом, дрожащими руками крутили прицелы, поворачивали стволы на удалявшийся самолет. Задребезжали выстрелы, но снаряды не достигли цели: «хейнкель» с высоты пошел в пикирование.

На волнах радионаведения в эфире разносилось:

— Ахтунг! Ахтунг! Всем! Всем! На «хейнкеле» русские. Сбить! На одиночном «хейнкеле» русские! Сбить! Сбить!

Полковник Вальтер Даль, возвращаясь из полета, услышал команду на подходе к аэродрому. Увидел над морем и «хейнкель» с неубранными шасси. Метнулся к нему. Дал очередь и… промазал. Набрал высоту, но «хейнкель» уже проглотили облака.

У Вальтера Даля был свой «принцип»: в любом случае атаковать только с первого захода. Он придерживался его с присущей «стопроцентному» арийцу аккуратностью. Пусть даже снаряды или пули не вонзались в цель, железнокрестный ас больше не пулял.

Почему он промахнулся сейчас — сам себе не мог объяснить. Ведь «хейнкель» был как на ладошке. А может, потому, что это был все-таки свой «хейнкель»… Дребезжащее в наушниках «Сбить! Сбить!» снова повело в атаку. Проворонил. Выпустил со злости последний боезапас по мутному облаку и, не влезая в него, повернул на базу.

Так спокойнее.

Полковнику Далю в тот день не повезло: Трое ведомых, ходивших с ним, из полета не вернулись. Сам, как узнал, зарулив на стоянку, упустил высшую награду фюрера. За такой «хейнкель» был бы почет и слава, возможно, генеральское звание и вилла…

Гром, грянувший на Узедоме, докатился, накаляясь, до Берлина.

Волей-неволей, а Гитлеру доложили о «пропавшем» самолете из ракетного центра фон Брауна.

Фюрер рассвирепел.

Позор для всего рейха!..

И буря вскипела на острове, когда примчался сюда злой, разъяренный рейхсмаршал Герман Геринг — главарь фашистских военно-воздушных сил.

Он перво-наперво схватил за грудки командира летной базы.

— На вашем самолете бежали русские!— во все горло закричал взбешенный маршал.— Как попали они на аэродром? Кто позволил?

Командир пытался что-то объяснить. Геринг, не слушая, вновь взревел:

— Молчать! Дрянь! Дерьмо! — рейхсмаршал бросал непотребные слова направо и налево, где в строю замерли летчики.— Вы, вшивые пилоты, дали русским самолет. Перевешать вас мало! Подлецы! Под военный суд, сволочи!

Маршала сопровождали авиационные генералы и высшие чины эсэсовской службы. Они ошеломленно молчали.

— Вы, паршивый командир, разжалованы,— скрипя зубами, кинул командиру авиабазы.— А вы… вы… вы…