Христиан Вульпиус - Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников Страница 44

— То, за что другие благодарят мои кулаки и мое имя, для меня оборачивается проклятьем. Я изгнан, объявлен вне закона, меня преследуют, и тем не менее я уже предотвратил не одну беду. Однако кровь я проливал, и с моим именем грабили и мародерствовали. Горе мне! Сколько же людей погибло? Скольких я послал на смерть? Ах! Разве о том пели мне у колыбели? Что заставило меня покинуть мою тихую долину, тот ручей в мирной глуши, что освежал меня и поил моих коз?

— Атаман по-прежнему говорит сам с собой? — спросил Неро.

Лодовико утвердительно кивнул головой и сделал ему рукой знак молчать. Ринальдо продолжал:

— Неужто я нигде не найду покоя? Шкипер рад бывает, войдя после бури в надежную гавань, и забывает об опасности волн, взлетающих вокруг него, мне же не светит никакая приветливая гавань.

После долгой паузы Ринальдо спросил:

— Неро, как ты попал в Сицилию?

Неро подошел к нему и ответил:

— Когда ты, атаман, послал меня в Рим, меня и Николо отыскал там Чинтио. Он взял нас с собой в Калабрию. Там я крупно поговорил с одним из моих товарищей и раскроил ему череп. А Чинтио этого человека очень любил, я не посмел попасться ему на глаза, вот и отправился в Сицилию. Здесь мне не на что было жить, и я взялся за старое ремесло.

— Как долго ты уже у Луиджино?

— Шесть месяцев.

— Тебе у него хорошо?

— Более или менее. Но все-таки не так, как было у тебя.

— А где квартирует Луиджино?

— В Черонских холмах.

— Далеко отсюда?

— К вечеру доберемся.

— Веди меня туда.

Они сели на коней и поскакали. В какой-то бедной деревушке они пообедали и еще до захода солнца подошли к Черонским холмам.

Там они и ста шагов не проскакали, как услышали сигнал рожка, за ним второй, а потом и третий. Эти сигналы подавали караульные, выставленные Луиджино.

Вскоре Ринальдо и его товарищи достигли одной из долин. Здесь уже Неро подал сигнал. Около двадцати разбойников окружили их, разразились отчаянными криками радости и под ликующие возгласы: — «Viva valoroso Rinaldini! Valorissimo Capitano del mondo!»[9] — повели его к Луиджино. Тот выскочил навстречу Ринальдо и снял его с коня. Шум разбойники подняли великий: как же — у них в гостях знаменитый Ринальдини! Сам Луиджино чувствовал себя польщенным: прославленный атаман разбойников спал у него в палатке, на его ложе.

Наступило утро, и Луиджино, увидев, что его гость проснулся, подошел к нему, чтобы кое-что предложить. Он всю ночь не спал, обдумывая некий план. А заключался он в том, чтобы Ринальдини стал атаманом его шайки. Зачем? Ни более ни менее, чтоб «обессмертить ее», — как выразился Луиджино.

— Друг! — ответил Ринальдо. — Я сердечно признателен тебе за твое самоотверженное предложение. Однако же не могу им воспользоваться, ибо твердо решил покинуть Сицилию и отправиться в другую страну, где в тиши буду ждать конца своих дней.

Напрасно пускал Луиджино в ход свое красноречие. Ринальдо оставался при своем намерении. Этот день он еще провел у Луиджино, а на следующий ускакал вместе с Лодовико и Неро.

Вечером они подъехали к постоялому двору у проселочной дороги. Двор находился в нескольких сотнях шагов от какого-то селения.

Хозяин вышел к воротам навстречу к ним и сказал, что у него буквально яблоку негде упасть и он едва ли может предложить подъехавшему господину приличный ночлег. Вот только что прибыли господин с дамой и несколько их слуг, и они заняли последнюю каморку в его доме.

Ринальдо, у которого охоты не было скакать куда-то дальше, заверил хозяина, что удовольствуется любым местечком, какое ему укажут, и въехал во двор. Здесь он сошел с коня и обратил внимание на карету, которую только что распрягали. Удивлению его не было предела: из кареты вышла Олимпия. Не успел он взять себя в руки, как с другой стороны кареты увидел пресловутого капитана.

А тот, едва завидя Ринальдо, выхватил пистолет и бросился на атамана.

— Эй, разбойник, — закричал капитан. — Неужто я тебя опять встретил!

Капитан выстрелил, и пуля задела левое плечо Ринальдо.

Олимпия, громко вскрикнув, бросилась обратно в карету.

Лодовико, едва увидев, что произошло, вскинул карабин, выстрелил и раздробил капитану правую руку.

Капитан упал наземь и заорал что было сил:

— Заприте ворота! Именем короля, держите этих всадников! Среди нас объявился Ринальдини!

Криком своим он вызвал сильнейший переполох. Хозяин, его работники, слуги капитана, несколько погонщиков мулов, упаковщики, возницы и два-три драгуна, что были патрульными на постоялом дворе, бросились, вооруженные кнутами, дубинками, кирками, вилами и саблями, на Ринальдо и его двух товарищей.

Один из работников подскочил к воротам, чтобы их запереть, но Неро прострелил ему горло и верхом на коне галопом умчался прочь.

Ринальдо схватился за пистолеты, но кто-то набросился на него сзади прежде, чем он смог хоть раз выстрелить. Его швырнули наземь. На него навалились шесть человек, связали ему ноги, а руки вывернули за спину и крепко-накрепко скрутили.

Лодовико рассек одному из слуг капитана голову, отрубил другому полруки, но, получив удар вилами, упал на землю. С ним обошлись точно так же, как и с его господином. Он заскрежетал зубами, бессильная ярость исказила его лицо. Ринальдо посмотрел на него укоризненно и сказал:

— Тьфу, Лодовико. Почему ты так ведешь себя? Каждому человеку отмерено его время. Пробил и наш час.

— Не это меня бесит, — прохрипел Лодовико. — Какая-то кучка негодяев нас одолела, навалившись все на одного! Хотел бы я схватиться с каждым из них один на один, — не то бы они запели!

— Так было угодно судьбе, — ответил Ринальдо. — Сохраняй спокойствие и выдержку. Мы же еще не на эшафоте. А суждено нам там кончить жизнь, так мы все равно ничего изменить не в состоянии.

Тем временем капитан доверил связанных пленников совести хозяина и драгунов и назвал им размер премии, которую они получат от правительства за свои героические дела. Решено было ночью зорко охранять пленников, а утром с триумфом передать их в руки ближайшего уголовного судьи.

Связанных пленников отвели в чулан и приставили к ним часовых.

Капитана отнесли на удобное ложе и перебинтовали как могли, в ожидании военного лекаря. Олимпия оказалась в весьма затруднительном положении.

Тем временем хозяин собрал всех, кто принимал участие в схватке и аресте разбойников, и сказал:

— Посмотрите все на стол! Здесь я мелом написал, какую часть каждый из нас получит из той премии, что государство положило за голову Ринальдини. Кроме того, этому случаю мы обязаны тем, что завоевали великую славу и высокую честь, да, я хочу сказать, благодарность и почитание всего острова. Мой постоялый двор станет благодаря этому улову столь же знаменитым, как поле великой брани.