Олег Алифанов - Все, кого мы убили. Книга 2 Страница 44

– Владимир Павлович, – я шагнул ему навстречу. – Вот неожиданная встреча!

– Не ожидали встретить меня вовсе или только сейчас? – он вцепился в моё невинное замечание будто хорошо натасканный пёс.

Трудно признаться, но в тот час нашлось бы немного людей, встречаться с которыми я не желал, но ещё труднее признаться в том, по какой причине я не мог терпеть его общества. Вовсе не внушения Муравьёва, а совершенное всезнайство этого человека, из числа тех, которых стоит только тронуть пальцем, чтобы из них полилась всемирная учёность. Ведь таким же был и я.

– Пожалуй… второе.

– А когда ожидали бы? – видя моё раздражение, поспешил он объяснить: – Я к тому только, что невольно мог помешать вам читать, посему, если докучаю вам…

– Вы помешали. Хоть я уже кончил чтение. Письма от близких.

– Муравьёвы приходятся родней вашему семейству? – хитро улыбнулся он.

– Почему вы спрашиваете?

– Письмо мог передать вам генерал Николай Николаевич, ведь вы, кроме него, никого не встречали. Родные ваши не могли знать о вашем освобождении, так кто же мог слать вам в Константинополь?

– Строго рассуждая, могли знать не об освобождении, а о заточении, например, от моего секретаря Прохора Хлебникова.

– Ах, да, этот ваш секретарь! А, кстати, где же он сам?

– Впрочем, вы правы, это письмо от моего близкого друга Андрея Муравьёва, – вспыхнул я, уже готовый к ссоре, и предпочтя рассуждения о нём рассуждениям о Прохоре, ставшим для меня с давних пор словно надежнейшим залогом спасения, – а вы явились ко мне из-за этого?

Владимир неожиданно отступил, и я увидел приветливое лицо доброжелательного молодого человека, лёгким поклоном предлагавшего своё общество для променада, словно не он только что настойчиво изображал жандарма.

– О, нет, я шествовал на тот холм, и когда уже поднимался, приметил вас. Не желаете прогуляться со мной? Наверху прохладно, сегодня северный ветер дует порывами, но именно посему, возможно, нас ждёт незабываемое зрелище.

Тропа вела нас извивами между каштанами и виноградом, то открывая то скрывая сияющий гладкий залив, созерцать который с высоты оказалось необыкновенно занимательно. Титов уверенно описывал все виды дерев и свойства плодоношения.

– И многие здесь ведали о моём заточении? – вставил я, когда он пустился вещать о травах.

– О, нет, но я в числе посвящённых.

«А в числе посвящённых во что ещё состоите вы?» – едва не слетело с губ моих, но я вовремя одумался: выдать свои подозрения и навлечь гнев врагов мне доводилось не раз, но ни разу не продвигало меня к цели и не приносило ответов.

– А я, признаться, уж собирался искать вас сам, – сказал я, перепрыгнув через ручей, когда крутой склон сменился пологим, и вскоре наверху замаячила аккуратная кипарисовая беседка.

– Право, не стоило вашего труда, поверьте, я не стал бы отвлекать вас от дел, не имей поручения к вам. А вам я зачем понадобился?

«За тем же, зачем и я вам…»

– Желаю писать путевые заметки, так хотел просить рекомендации в Общество любителей словесности.

– Так мы с вами оба служим одной музе! Словесность, слова, слово – причина всему. Хотел бы я, как вы, знать столько восточных языков. Считайте, что просьба ваша исполнена, но не могли бы дать мне ознакомиться с вашим трудом?

– Он только пишется…

– И мы трудимся… Заметили? Сад во дворце прекраснейший, и свежих источников в холмах много, а воды не хватает, Бутенев проект составил, как провести воду в наши кущи.

Некоторое время я слушал его повесть о древних акведуках римлян и ромеев, а также преимуществах свинцовых труб перед деревянными. Когда он приступил к медным затворам, я заскрипел зубами.

– Про водопровод я слышал, желаю успеха в сём начинании, тем паче что деятельность посол развил здесь бурную. А что, кстати, это каменное здание в два яруса, с железными дверями и ставнями, я не помню его?

– А магазина этого не существовало. Его возвели с мая по ноябрь минувшего года для хранения посольского архива от пожара и… прочих злых намерений. Не только Египет должен иметь достойные потомков документы. Я величаю его генизой. Не все тут, однако, понимают сей аллегории, – засмеялся он сдавленно. – А вы?

Тут он прервался, я обождал, не продолжит ли он.

– Я в числе посвящённых, – терпения моего хватило ненадолго. – Что ж, извольте: в каирскую генизу проникнуть мне не удалось, – ответил я. – Как и вашему дядюшке в сераль. Впрочем, в последнем я могу и ошибаться.

– Это истинно так, увы, – закивал он, и по его облику никак нельзя было понять, посвящён ли он в эту часть правды.

– Не поможете ли устроить мой визит в этот архив?

Зачем спросил я об этом, зная не только, что дело это по секретности совершенно невозможное, но и то, что мне это вовсе ни к чему, тем более сейчас, имея снова государственное поручение. Владимир задышал тяжело, что никак не объяснялось подъёмом в гору.

– С какой же целью?

– Поискать там неизвестного мне Тита…

– Ливия? – попался он на удочку своего всезнайства.

– Космократова, – холодно закончил я, припомнив фамилию, под которой сам он печатался у барона Дельвига. – Я поклонник вашего таланта. А пуще того – вашего дядюшки.

Когда он повернулся и встал ровно напротив, я отметил, что при своём росте, стоявший выше на пригорке, он возвышался надо мной на целых пол-аршина. Невольно сделал я полшага назад.

– Бросьте это дело, Рытин, – сказал он, покачивая головой. – Право же, бросьте.

– Какое же дело, Титов? У меня их теперь множество.

– Не притворяйтесь. Мы оба знаем, какое. То что может ещё быть забыто княгине Прозоровской, вам не простительно. То, которое по неразумному задору своему, завещал вам приятель ваш Муравьёв. Впрочем, вы ещё не сильно увязли в нём, и ещё имеете время на исправление, так хотя бы спасите его от него самого!

Теперь я был изрядно рассержен. Снова жизнь моя и дорогих мне людей известна лицам, коих я, возможно, не пустил бы и на порог своего дома.

– Государственные поручения выполняются мною безупречно, милостивый государь, – заносчиво отрезал я. – А частные, за которые вы почему-то стоите – увольте от того, чтобы давать вам отчёт!

– Послушайте же, Алексей Петрович, – смягчился он по форме, но не по тону, – я не желаю вам зла и не потакаю ничьим частным интересам. Это не приказ, а совет друзей. Пока – друзей, и не стоит вам ворошить прошлое, которое уже заперто за железными дверями архивов. Есть особы, исполнившие свои поручения, и не желающие, чтобы их имена поднимались по причине праздного любопытства людей, коим дали свободу жить, путешествовать, покупать антики, заниматься науками и писать путевые заметки в обмен на пустяковую услугу. Общество ваше, Древностей, по сути частное, но уже готов проект стать ему императорским, а друг ваш Муравьёв исполнял личное своё желание поклониться святым местам за казённые деньги. И статуи позволили бы разве купить простому лицу для целей одного только народного образования? Знаете, должно быть, в какую копеечку влетела сия прихоть его в стремлении прославиться! Дело, которое взялись вы исследовать, опасно не только для вас – своими неуклюжими действиями делаете вы мишенями других, даже не ведая, кого. Вы ухватили нить, которая ведёт вас не наружу Лабиринта – а в логово Минотавра!