Швейцария. Полная история страны - Фабиан Ронер Страница 44

В 1826 году Жомини был произведен в генералы от инфантерии.

Жомини принял участие в войне 1828 года России с Турцией, сопровождая императора в походе, и был за это награжден орденом Святого Александра Невского. Также на русской службе этот швейцарец был награжден орденами Святого Георгия 4-й степени и Святого Андрея Первозванного.

В 1837 году Жомини был назначен преподавателем стратегии к наследнику, причем для этой цели он переделал и издал отдельно несколько глав своего «Трактата о крупных военных операциях».

Достигнув преклонного возраста, Жомини вышел в отставку и уехал в Брюссель. Тем не менее во время Крымской войны по просьбе Николая I он вновь прибыл в Россию, принимал участие в военных совещаниях и только в 1855 году окончательно покинул Россию.

Антуан-Анри Жомини умер в Париже 14 марта 1869 года, 90 лет от роду.

Интересно отметить, что в знаменитой Военной галерее Зимнего дворца висит портрет Жомини, хотя сам он был во время кампании 1812 года на противоположной стороне, служа в войсках Наполеона.

И еще интересно. Александр Генрихович Жомини (1814–1888), сын Антуана-Анри Жомини, переименованного в России в Генриха Вениаминовича, стал выдающимся российским дипломатом и даже исполнял обязанности министра иностранных дел. А старший из пятерых детей военного теоретика и историка, Наполеон-Шарль-Анри де Жомини (1811–1860), был адъютантом генерал-фельдмаршала И. Ф. Паскевича и вышел в отставку в звании полковника.

Роль швейцарца Фредерика-Сезара Лагарпа в образовании русского

императора Александра I

Великую победу над Наполеоном Россия одержала в период правления императора Александра I, и, что интересно, огромную роль в воспитании и политическом образовании этого монарха сыграл швейцарец Фредерик-Сезар Лагарп.

Тот самый Фредерик-Сезар Лагарп, о котором говорилось выше в связи с событиями в Гельветической республике.

Он родился в 1754 году в Роле, во франкоязычном кантоне Во. Сначала он был адвокатом в Берне, а в 1783 году перебрался в Санкт-Петербург, как пишет историк С. Ю. Нечаев, «на ловлю счастья и чинов». И вот там-то ему и были поручены научные занятия с великими князьями Александром и Константином.

Александр был любимым внуком императрицы Екатерины, и она лично руководила его воспитанием, видя в мальчике не только будущего главу государства, но и продолжателя дела, начатого Петром Великим. Императрица растила своих старших внуков, Александра и Константина, руководствуясь главными идеями философов Джона Локка и Жан-Жака Руссо, но беря у них только то, что лично она считала полезным в практическом отношении. С мнением родителей ребенка она особо никогда не считалась.

Екатерина была уверена, что ее сын Павел не способен занять престол, и планировала возвести на него Александра, минуя его отца, нрав которого виделся ей слишком тяжелым, и по этой причине она была убеждена в его неспособности управлять огромной страной.

Будучи женщиной властной и волевой, Екатерина была вместе с тем сентиментальной и нежной бабушкой, находившей удовольствие и в стирке замаранной одежды юного Александра, и в потакании его шалостям и капризам.

В процессе обучения он, будучи горячим приверженцем идей просвещения и гуманизма, ознакомил Александра с трудами французских мыслителей Жан-Жака Руссо и Габриэля Бонно де Мабли, а также с работами британского историка Эдварда Гиббона.

Да, он плохо знал русский менталитет, был полон вольнолюбивых иллюзий, не ведал российского прошлого и воспитывал будущего царя на близких своему сердцу примерах просвещенной Европы.

Но при этом он имел одно неоспоримое качество – он был человеком честным и порядочным. В результате они с Александром сохранили друг к другу искреннюю привязанность на долгие годы.

СЕРГЕЙ ЮРЬЕВИЧ НЕЧАЕВ, российский историк

Попечителем Александра, когда ему исполнилось пять лет, был назначен умный, но весьма капризный генерал-аншеф Н. И. Салтыков, а также суровый и несколько прямолинейный А. Я. Протасов, которого сделали придворным кавалером-воспитателем и также произвели в генералы.

Огромное влияние на формирование характера Александра оказал его учитель Фредерик-Сезар Лагарп, который занимался с будущим императором в 1784–1794 годах.

Отметим, что швейцарец находился выше всех прочих наставников Александра по уму, знаниям и характеру. Поэтому естественно, что именно он и оказал наибольшее влияние на направление мыслей будущего императора. Будучи человеком высоких нравственных качеств, либералом и демократом, Лагарп учил Александра любви к ближнему, терпимости, справедливости и уважению человеческого достоинства.

Жан-Батист Лампи. Портрет Екатерины II. 1780-е

Метод Лагарпа и содержание его уроков, несомненно, оказывали сильное воздействие на Александра; мальчик был очень восприимчив к влиянию своего наставника <…> Лагарп требовал, чтобы мальчики – Александр и Константин сами искореняли свои недостатки.

ДЖАНЕТ ХАРТЛИ, британский историк

При этом положение Лагарпа было достаточно трудным: стараясь охранять Александра от влияния придворной атмосферы и не скрывая своего образа мыслей, он нажил себе множество врагов.

Императрица в целом была довольна Лагарпом и поддерживала его, но, регулярно выслушивая обвинения против него, в конечном итоге тоже поддалась сомнениям. В результате Лагарп был отпущен из Санкт-Петербурга довольно холодно.

В октябре 1794 года Лагарпу было объявлено об отставке, и в мае 1795 года он покинул Санкт-Петербург.

Считается, что именно Лагарп был для Александра нравственным авторитетом. Одни уверены, что он стал для будущего императора образцом бескорыстной гражданской добродетели, другие винили его в том, что, внушая Александру свою республиканскую философию, он забывал о русской жизни и делал своего ученика мечтателем и космополитом.

СЕРГЕЙ ЮРЬЕВИЧ НЕЧАЕВ, российский историк

Мнения о Лагарпе и его деятельности в России сильно разнятся. Например, генерал Н. И. Салтыков полностью отвергал республиканскую «ересь» Лагарпа.

А вот близкий к императору Александру Адам Чарторыйский иронизировал по поводу швейцарца так:

Лагарп принадлежал к поколению, воспитанному на иллюзиях конца XVIII века, к тем людям, которые воображали, что их доктрины, как новый философский камень, как новое универсальное средство, разрешали все вопросы, и что одними сакраментальными формулами можно рассеять все многообразные препятствия, выдвигаемые практической жизнью при осуществлении отвлеченных идеалов. У Лагарпа было для России свое всеисцеляющее средство, о котором он распространялся в своих писаниях так многоречиво, что у самого императора не хватало терпения дочитывать их. Я вспоминаю, между прочим, что он напал на выражение “регламентированная организация”, которому он придавал, не без основания, большое значение, но которое повторял беспрестанно и с такой настойчивостью, что выражение это в конце концов стало его прозвищем».

Польский друг Александра вряд