Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза Страница 46

В назначенный день собрались казаки с трезвыми, непохмеленными головами к войсковой избе. Вышел войсковой атаман, как подобает его сану, окруженный старшинами, походными атаманами, есаулами. Вступил он в середину круга, означенного перильцами, снял шапку, положил к ногам насеку, низко поклонился на все четыре стороны и стал держать речь. «Любо-ли вам это, атаманы-молодцы, или нет? – спросил он под конец. – Любо, любо! – крикнули казаки в один голос». Бывало и так, что одни кричат: «Любо», другие:

Не любо!». Тут атаман подаст знак, и казаки разойдутся на два лагеря: где больше голов, так и повершат. Виноватого также судили в кругу, причем наказывали только за такие преступления, от которых был войску убыток или же падало на него бесчестье, например, воровство, измена, трусость в бою; преступления, совершенные на стороне, и не считались за таковые. Казнили так же, как и на Дону: в мешок да в воду.

Владение войсковыми угодьями всегда было и осталось общественное, каждый может селиться, заводить свое хозяйство, где ему угодно; но на рыбный промысел, как главную статью дохода, казаки выработали строгие правила, которые в силе и поныне. Скота у них тогда не было; хлеба не сеяли вовсе. Хлеб, вино, провизию, казаки покупали в поволжских городах, преимущественно в Самаре, или же меняли на рыбу у приезжих купцов. Свинец, порох, оружие получали из казны. Многие женились, обзаводились семьями: в этом никогда не было запрета. Как и везде в старинной Руси, казачки вели жизнь тихую, уединенную, тогда как мужья любили щеголять оружием, одеждой, проводили дни в забавах, по ночам продавались разгулу. «Подобно орлам поднебесным прадеды уральцев перепархивали с места на место; жили там, где присели, где казалось им вольготнее – сегодня на Яике, завтра – на взморье». Удаль и жажда поживы увлекали яицких казаков на «промыслы», или что тоже – разбои, грабежи, наезды. Они «промышляли» на Синем море, «промышляли» над ближними и дальними соседями. Ногаи не знали, где и как укрыть от казаков свой скот, своих жен и домашнюю рухлядь. Им не было покоя ни днем, ни ночью, ни летом, ни зимой. Мирные потомки некогда сильной, воинственной Золотой орды, наконец, не выдержали: собрались от мала до велика и осадили Яицкий городок. Казаков было мало, ордынцев много. Они каждый день ходили на приступ. Сохранилось сказание, что в последние дни осады казаки заряжали свои деревянные пушки костями. Взят ли был ногаями городок или нет, про то неизвестно, по только казаки его покинули. Перед тем, как строиться на новом месте, они повстречали на Яике древнего, благолепного старца в белом клобуке, с крестом на лбу; плыл он в лодочке, пригребая на одно весельце. «Отче святой, – спросили у него казаки, поздоровавшись, – задумали мы перенести город на другое место. Начинать ли нам это дело? Дай совет». Старец спросил, куда они хотят перенести город. Казаки указали на Чаган-реку. «Не был я на том месте, – ответил старец, – а знаю, что оно к поселению удобно. Только ведайте, чады, на том месте будут у вас трусы, мятежи, кровопролитные брани и всякия сумятицы; одно время появится между вами такой набеглый царь… Вот из-за него много крови прольется, много горечи вы примете. А там, со временем, все замолкнет и вы узрите спокой».

– Ничего, святый отче, – сказали казаки. Нам и прежде говаривали: На крови-до Яик зачался, на крови-де и кончится. Ты только благослови нас, отче!

– Бог вас благословит! – сказал старец, осенил их крестом да и поплыл путем-дорогой.

Спохватились казаки, что забыли спросить старца, кто он таков. Повернули назад, догнали уж в море и спрашивают: «Прости нас, отче, давя мы не спросили тебя, кто ты такой? Поведай нам». – «Алексей, митрополит!» – говорит старец. В ту же секунду от воды поднялось густое облако, скрывшее и лодку, и святителя. Казаки пришли в ужас неописанный; когда же они опомнились, то облако рассеялось, но ни старца, ни лодки больше не видели, то было видение.

Казаки поставили новый город, который ныне известен под именем Уральска. В тогдашней «превеликой нужде» они обратились к царю, и царь Михаил Федорович, призрев на их нужды, выдал им грамоту «на владение рекою Яиком, с сущими при ней реки, и притоки, и со всеми угодьями от вершин той реки и до устья», с дозволением «набираться на житье вольными людьми». Однако, казаки не уберегли царской грамоты: говорят, она сгорела. Вообще, старые казаки мало думали о будущем; не закрепили своей грамоты, как следовало, злаками, чем впоследствии воспользовались кочевавшие с ними по соседству разные народы – калмыки, киргизы. Хватились уральцы за ум, да уж было поздно.

К этой ранней поре относятся смелые набеги в Хиву, о которой ходила сказочная молва. Там, говорили, богатства немеренные, не считаны, много золота, камней драгоценных, девиц пригожих. Атаман Нечай составил шайку в 500 человек и двинулся вверх по Яику. Это было за царя Бориса, около 1600 года. Переправившись через реку, атаман собрал круг. Все были согласны изведать дальний путь, лишь один дьяк, приставленный к письменной части, уговаривал казаков вернуться домой. Казаки так осерчали, что тут же под горой повесили несчастного дьяка, отчего и самые горы стали с тех пор прозываться Дьяковы. Безводной и безлюдной степью казаки дошли до Хивы. Хана в ту пору не было дома, он где-то воевал. Казаки заняли город, поделили между собою добычу и стали пировать. Атаман взял себе в жены самую красивую ханшу. Между тем, пришла весть о приближении хивинцев. Казаки после долгих сборов покинули столицу, но двигались медленно, таща за собой огромную добычу. На переправе через Сыр-Дарью хивинцы их догнали. Завязался бой, кровавый, смертельный – обе стороны ожесточились. Хивинцы, можно сказать, задавили небольшую горсть казаков. Пал атаман в битве, заколов сперва свою жену; вслед за ним полегли и все его сподвижники; уцелело человека 3–4, не больше: они-то и принесли печальную весть на берега Яика.

По следам Нечая пошел атаман Шамай туда же, в Хиву. Двигался он осторожно, с опаской. Перезимовав на Илеке, атаман тронулся дальше с наступлением весны и хотя с большими трудностями, но добрался до Сыр-Дарьи. Дальше путь был незнаком, никто не знал дороги. Тогда казаки захватили силой несколько калмыков. Чтобы вернуть пленных проводников, кочевники пустились на хитрость. Они выслали двух человек под видом охотников, а сами сели в засаду. Шамай и еще несколько казаков погнались за калмыками, те бросились наутек и навели их на засаду. Тут они все и попались. Пытались, было, калмыки разменяться пленными, но