Александр Дюма - Изабелла Баварская Страница 51

В это время люди, предостерегавшие герцога, пошли с тем же к королю, воспользовавшись минутой просветления у его величества. Ему указали на разницу между запасами золота у частных лиц и в государстве, где оно, просачиваясь сквозь пальцы герцога и королевы, словно падало в бездонную бочку. Ему советовали напрячь слух — и он услышал крики толпы; ему советовали открыть глаза — и он увидел, что нищета, от которой страдало столько народу, докатилась и до дворца. Он навел справки и узнал, что творится нечто неслыханное. Он велел позвать фрейлину своих детей, и она ему сказала, что принцы подчас лишены самого необходимого, бывает, она оказывается в затруднительном положении, не зная, во что их одеть и чем накормить. Он вызвал к себе герцога Аквитанского, — ребенок пришел полураздетый, да к тому же еще и голодный. Король тяжело вздохнул, порылся в карманах, чтобы дать денег фрейлине, но, ничего не найдя, отдал ей для продажи золотой кубок, из которого только что пил.

Вместе с рассудком к больному королю на некоторое время вернулась и жажда деятельности. Он отдал приказ о созыве Совета: требовалось немедленно найти средство для спасения государства. Не сказав никому ни слова, он письмом пригласил герцога Бургундского на совещание. А герцогу только этого и было нужно.

На следующий день в сопровождении восьмисот человек он выехал из Арраса и двинулся на Париж.

Прибыв в Лувр, он получил письма, где объявлялось, что королева и герцог Орлеанский, прослышав о его прибытии, покинули Париж; некоторое время они пробудут в Мелене, а затем отправятся в Шартр. Принцу Людовику Баварскому было наказано привезти к ним герцога Аквитанского, наследника Венского престола. И хотя эти известия призывали герцога торопиться, он так устал, что сделал остановку. На следующий день, едва рассвело, он отправился в Париж, но было слишком поздно — дофин уже отбыл.

Тогда герцог Бургундский дал приказ своим людям следовать за ним и пустил лошадь галопом, отказавшись от еды и отдыха. Он пересек весь Париж из конца в конец, выехал на дорогу, ведущую к Фонтенбло и между Вильжюиром и Корбеем догнал дофина. Молодого принца сопровождали его дядя Людовик Баварский, маркиз Понский, граф Даммартенский, главный стольник короля де Монтегю и множество других сеньоров. По бокам от него в носилках сидели его сестра Жанна и жена герцога Бурбонского госпожа де Прео. Герцог Бургундский приблизился к дверцам носилок и, склонив голову перед дофином, умолял его вернуться в Париж: у него-де для дофина есть очень важные новости. Принц Людовик, видя, что герцог Аквитанский намерен внять мольбам Жана Бургундского, приблизился к герцогу и сказал:

— Сударь, оставьте в покое моего племянника, пусть он едет к своей матери — королеве и к своему дяде — герцогу Орлеанскому, ведь он отправился в это путешествие с согласия своего отца — короля.

С этими словами принц Людовик приказал кучеру двигаться дальше и не обращать внимания на чьи бы то ни было уговоры повернуть лошадей. Тогда герцог Бургундский занес над головой меч, схватил лошадь под уздцы и развернул ее по направлению к Парижу, а кучеру сказал:

— Если хочешь жить, поезжай обратно, да быстро.

Кучер, дрожа от страха, пустил лошадей галопом, отряд герцога окружил кортеж. В то время как герцог Аквитанский, сопровождаемый своим дядей герцогом Людовиком Баварским, не пожелавшим его покинуть, возвращался в Париж, герцог де Бар, граф Даммартенский и маркиз Понский прибыли в Корбей и рассказали герцогу Орлеанскому и королеве о том, что произошло. Герцог Бургундский позволил себе неслыханную дерзость. Королева и герцог Орлеанский, сидевшие за столом, прервали обед и поспешили сесть в экипаж, чтобы отправиться в Мелен. Герцога Бургундского встречали у Парижской заставы король Наваррский, герцог Беррийский, герцог Бурбонский, граф де Ла Марш и множество других сеньоров; толпа горожан приветствовала предпринятую герцогом авантюру и выражала радость по поводу того, что вновь видит своего дофина. Герцог Бургундский, ехавший рядом с носилками, приказал двигаться шагом из-за большого скопления народа; так они достигли Лувра, куда и был препровожден дофин. Герцог Бургундский остался подле него, чтобы обеспечить ему надежную защиту. Это оказалось тем более легко, что по приказу герцога и его братьев отовсюду из их владений прибывали все новые и новые вооруженные отряды, и по прошествии нескольких дней герцог стал во главе чуть ли не шеститысячной армии преданных ему людей, коими командовали граф Клевский и архиепископ Льежский, которого прозвали Жаном Беспощадным.

Герцог Орлеанский, в свою очередь, не тратил времени даром; во все принадлежавшие ему владения он отправил своих посланцев, приказав поднять столько народу, сколько будет возможно, и как можно скорее привести их к нему. Вскоре к нему примкнули Арпедан со своими людьми из Булонэ, герцог Лотарингский с обитателями Шартра и Дрея и, наконец, граф Алансонский с рыцарями и простолюдинами из Орлеана. Несчастные жители окрестностей Парижа очень страдали от этих скопищ вооруженных людей, которые грабили и опустошали места, где они проходили, в частности Бри и Иль-де-Франс. Люди герцога Орлеанского вместо знамени несли суковатую палку, на которой были начертаны слова его девиза на турнирах: «Бросаю вызов», а сторонники герцога Бургундского, в свою очередь, встали под знаменем-лопатой, их девизом было: «Вызов принимаю».

Итак, оба войска очутились лицом к лицу, и хотя принцы не объявляли открытой войны, каждому было ясно: достаточно какой-нибудь мелкой ссоры между солдатами, чтобы столкнуть две армии и развязать гражданскую войну.

Такое положение не могло длиться долго, герцог Орлеанский решил положить ему конец: он двинул свое войско на Париж. Герцог Бургундский пребывал в своем замке в Артуа, и тут ему донесли, что вооруженный до зубов неприятель, идет на Париж. Герцог, не медля ни минуты, надел доспехи, взял оружие и вскочил на коня. Он примчался в замок Анжу, где встретил короля Сицилийского, герцогов Беррийского и Бурбонского, а также множество других принцев и сеньоров из свиты короля. Он просил их засвидетельствовать, что не он первый начал враждебные действия, и повел своих людей на Монфокон. Народ, увидев, как целые полчища солдат мчались через Париж, пришел в сильное волнение. Из-за высоких налогов герцог Орлеанский снискал себе славу ненасытного, и в народе пронесся слух, будто он собирается разграбить Париж. Тогда все горожане собрались у городских ворот; на улицу вышли студенты; многие дома в окрестностях Парижа были разрушены: их разбирали на камни и посреди дороги воздвигали баррикады; таким образом, были приняты все меры, чтобы помочь герцогу Бургундскому и дать отпор герцогу Орлеанскому.