Джон Мастерс - Ночные гоцы Страница 52

Откинув циновку и нахлобучивая кивер, появился Булстрод.

— Пошли. Бумаги с тобой, Пекхэм?

Привратник в бунгало комиссара был облачен в алую с золотом ливрею и алый с золотом тюрбан, и носил на шее свисток на серебряной цепи — символ его звания. Он провел их через веранду мимо череды отвешивающих поклоны туземцев и ввел в гостиную. Они молча расселись полукругом и принялись ждать. Огромная комната была в изобилии заставлена мебелью черного дерева и, несмотря на то, что над головой поскрипывала тройная панка, пыль почти не шевелилась. Булстрод вытянул ноги и задремал. Родни старался не смотреть на Кэролайн. Комиссар явно намеревался заставить их подождать: возможно, чтобы показать туземцам на веранде, кто является повелителем и армии, и Булстрода.

Несколько посетителей успели закончить свои дела и наконец привратник объявил, что теперь комиссар-сахиб соизволит принять полковника-сахиба, майора-сахиба, капитана-сахиба и мисс-сахибу.

Делламэн стоял за широким столом. Он был в строгом темно-сером сюртуке, белых брюках и белой сорочке с узким черным галстуком. Родни заново осознал, какой он крупный, умный и напуганный. Но пока комиссар полностью держал себя в руках и приветствовал их весьма сердечно, хотя не мог не понимать, что они здесь не по простому делу.

— Мисс Лэнгфорд, полковник, майор, капитан — рад вас видеть. Садитесь, пожалуйста. Джентльмены, сигары? Надеюсь, мисс Лэнгфорд не возражает против табака? Нет? Приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать, но мне приходится вести множество деловых разговоров. Когда имеешь дело с посетителем из туземцев, главное — ни в коем случае не садиться. Тогда он тоже не станет рассиживаться. Я уверен, что вы тоже прибегаете к этому способу, полковник?

Булстрод усмехнулся и брякнул саблей о ножку стула. Гладкая речь Делламэна потекла дальше:

— Вы обратили внимание на последнюю парочку? Это землемеры, занимающиеся переустройством. Мне наконец-то удалось убедить правительство провести его на нашей территории!

Кэролайн прервала его:

— Что такое «переустройство»?

Булстрод нахмурился. Родни закусил губу: у нее просто болезнь какая-то — все выяснять! Потом по ее лицу он понял, что она задала вопрос отчасти для того, чтобы сделать разговор менее страшным для Делламэна.

Тот был в восторге.

— «Переустройство», мисс Лэнгфорд, это обследование земельных угодий с целью оценить заново их сельскохозяйственную ценность и на этой основе определить размеры доходов, которые могут быть взысканы с них в качестве налогов. В процессе устройства и переустройства мы вскрываем и фиксируем множество фактов, касающихся земельной собственности. Это очень, очень долгое дело — арендованная территория насчитывает шесть тысяч девятьсот восемьдесят три квадратные мили — и завершится оно, когда я давно уже буду в отставке. Но оно крайне необходимо. Мы до сих пор работаем с данными, полученными от кишанпурских раджей, а они неточны просто на удивление. Мы должны будем определить тип почвы и оценить, какое воздействие оказывают улучшившиеся пути сообщения и ирригация. Например, когда в 1809 году мы арендовали территорию у Раванов, старые оросительные каналы были в полном запустении; часть из них мы привели в порядок и начали строить новые, лучшие. При составлении документов о переустройстве все это, и тысячу других вещей, надо будет принять в расчет. Это весьма любопытно. Смотрите.

Он протянул руку в висящей на стене карты, и, внезапно перейдя на нормальный английский язык, в нескольких доходчивых предложениях сделал ясными сложные законы, касающиеся земельных владений, доходов, и правил наследования, бытовавшие на арендованной территории. Он был краток и блестящ и даже Булстрод был вынужден кивнуть в знак одобрения. Но Кэролайн повела себя не совсем так, как ожидал Родни. Она, конечно, была заинтересована, но в тоже время, как ему показалось, испытывала что-то вроде ревности. Она все прекрасно поняла и ей хотелось использовать свой собственный ум для решения таких же важных и больших проблем, как эта. Но она знала, что находится в ловушке еще более безнадежной, чем Делламэн. Он мог вернуться в Англию (когда скопит свои деньги), завоевать признание на широкой английской сцене и в один прекрасный день стать ровней Пальмерстону, Гладстону и Дизраели. Но она не могла изменить свой пол или нарушить традицию, которая сковывала возможности женщин.

Булстрод подобрался, пролистнул бумаги и отрыгнул. В воцарившейся тишине он сказал:

— Простите, что прерываю вас, комиссар. У меня важное сообщение. Мисс Лэнгфорд, начнем с вас.

Делламэн резко опустился на стул. По лицу его словно провели рукой, и на нем появилось выражение сдержанной беспристрастности. Кэролайн третий раз за неделю рассказала свою историю. Родни продолжил, изо всех сил стараясь не смотреть на Делламэна, потому что не любил хладнокровно наносить раны, и не выносил вида извивающейся жертвы.

Слушая их рассказ, комиссар слегка побледнел; к концу он покрылся красными пятнами и поднял свои глаза навыкате на Булстрода. Он медленно заговорил:

— И вы, полковник, вы все это позволили? Вы за моей спиной отрядили свою кавалерию?

Джордж Булстрод поцыкал зубом и тяжело повернулся всем массивным телом, чтобы встретиться взглядом с комиссаром.

— Да.

Наступило долгое, безжалостное молчание. Родни не сводил глаз с пола. Было очевидно, что сейчас скажет Делламэн. И после долгой паузы он это сказал.

Он говорил твердо и уверенно. И если бы пухлые пальцы не теребили линейку черного дерева, если бы в голосе не появились привычные переливы, и если бы Булстрод не предсказал его речь с такой точностью, Родни бы с радостью ему поверил. Кэролайн была права, когда увидела, что он нуждается в помощи. Булстрод был прав, когда говорил, что взятки не имеют значения. Чарльз Делламэн управлял арендованной территорией Бховани лучше, чем кто бы то ни было. Таящийся внутри напуганный Делламэн каким-то образом понимал и землю, и людей. Мириадам, которыми он правил, было все равно, берет ли он взятки: он защищал их, и нес им мир и справедливость. Что значило все это дело по сравнению с переустройством земли, с задачей обеспечить доверие и процветание?

Делламэн говорил недолго. Он отрицал, что брал взятки или когда-либо закрывал глаза на какую-либо контрабандную торговлю. Что касается провоза оружия, то, по его словам, он был полностью осведомлен об этом; провоз был связан с таким щекотливым и секретным политическим обстоятельством, что его нельзя было доверить даже бумаге. Он был искренне поражен, узнав, что Серебряный гуру — англичанин, но рад это слышать, поскольку гуру играет важную роль в его переговорах, и он, Делламэн, отныне может быть уверен, что его доверие не будет обмануто…