Ефим Лехерзак - Москва-Лондон Страница 54

Она отпила еще один глоток вина.

— Итак, суть дела. Франция, как вы, полагаю, знаете, совершенно утонула в этой войне с императором Карлом, она словно петля на нашей шее. Мы разорены и воевать дальше не можем, если не хотим, разумеется, чтобы эта проклятая петля окончательно задушила нас. Внутри страны мира тоже нет, и я не удивлюсь, если вскоре нам придется воевать на два фронта. Вместо разумных поисков путей хотя бы для начала к временному перемирию с императором Карлом, мой супруг ищет все новых и новых дорого-

стоящих наемников или сгоняет в свою армию последних наших крестьян, чтобы снискать себе лавры великого полководца на полях сражений с испанцами и немцами, воюющими под знаменами императора Карла. Боюсь только, что вместо лаврового венка на голову он получит цепи на руки

и ноги… Франции нужен мир! — воскликнула Екатерина, отпила еще глоток вина, наклонилась к Диане и понизила голос почти до шепота. — Я только что вернулась из Рима, где умоляла папу добиться этого. Однако этот хитрый лис не хочет сейчас раздражать императора Карла в надежде на его помощь в борьбе с европейскими богоотступниками. В нашей беседе папа заметил мне, что таким образом воздействовать на Карла невозможно, не объяснив при этом, каким же тогда образом можно этого добиться. Я в бешенстве покинула этот проклятый Рим, надеясь никогда больше не появляться там! Но я подумаю над тем, как наилучшим образом ответить этому субъекту на его невнимание к нуждам Франции! О, уж об этом-то я смогу позаботиться наилучшим образом!.. Узнав, что Карл снова вернулся в Нидерланды, чтобы лично возглавить свою армию в войне против Франции,

я под чужим именем, как сугубо частное лицо, без всякой свиты и охраны, в сопровождении одного лишь своего рыцаря, маркиза, вдыхающего сейчас аромат ваших дивных цветов, примчалась сюда, но Карл не захотел встретиться со мною, хотя папа все-таки просил его об этом в своем письме, которое я у него вырвала перед самым отъездом сюда. При этом он сослался на свое нездоровье, этот неотесанный мужлан и костолом!

Она допила свое вино и протянула тарелку с пустым бокалом Диане.

— Но моей Франции нужен мир, и притом только почетный! Мы вовсе не собираемся признавать себя побежденными, Карл, разумеется, тоже. Следовательно, необходимо договориться. Не можем же мы воевать еще пятьдесят лет! Карл сам сидит на пороховой бочке, окруженной со всех сторон горящими факелами. Ему нужен мир, быть может, еще больше, чем Франции, но он, похоже, предпочитает лучше взорваться. Хм… — Екатерина вдруг усмехнулась совсем не по-королевски — задорно и по-женски озорно. — Наши мужчины прекрасно справились со своим делом: они втянули друг друга в эту бесконечную войну и изо всех сил тщатся доказать, что именно они являются храбрейшими рыцарями и великими полководцами. Им нужна война бесконечная. Значит, за дело должны взяться мы, женщины, иначе слишком скоро нам придется довольствоваться обществом друг друга в наших мягких постелях. Признаться, меня бы это не очень устроило… Итак, нам нужен мир. Я обращаюсь к вам с просьбой помочь мне добиться его. Мои люди при дворе Карла сообщили мне, что он уже вполне оправился от последствий своего визита к вам и намерен сегодня или завтра нанести вам свой прощальный визит перед отъездом в Гент, к войску. Зная его особое отношение к вам, дорогая моя Диана, я хотела бы просить вас уговорить императора встретиться со мною под крышей вашего или какого угодно другого дома, лишь бы тайна этой встречи осталась непроницаемой. Ах… Боюсь, — Екатерина вдруг мягко и добродушно засмеялась, —

я слишком злоупотребляю вашим гостеприимством и терпением, лишив вас всякой возможности говорить. Надеюсь, вы сможете простить меня и сейчас же возьмете нашу беседу в свои руки.

Диана с нескрываемым восхищением смотрела на эту удивительную женщину. Сколько же нужно ума, смелости, решительности и самоотверженности, чтобы вот так, в сопровождении лишь одного своего рыцаря, исколесить вдоль и поперек добрых пол-Европы воюющих друг с другом государств, пройти сквозь дым и пепел религиозных войн и распрей, через невидимую паутину коварных политических интриг, ради того, чтобы сыграть и выиграть свою собственную политическую игру! О, Екатерина Медичи была игроком высочайшего полета, и Диану восхищало, с какой откровенной прямотой, напролом продиралась эта безусловно отважная женщина сквозь непроглядные дебри политических буреломов к поставленной цели. Насколько всего полчаса назад Диана боялась и ненавидела королеву Франции, настолько сейчас она восхищалась ею и сочувствовала ей. Она увидела в ней женщину-борца, женщину-предводителя, женщину-политика — истинную королеву и необыкновенную женщину. «Смелость, Самоотверженность, Независимость, Сила Воли» — девиз, который всегда мечтала начертать на своем гербе Диана, казалось ей, полностью воплотился в жизнь этой необычайной женщины, редкостного творения природы. Освободившаяся от страха перед Екатериной Медичи и счастливая от этого освобождения, Диана готова была теперь идеализировать ее, преклоняться перед нею и обратиться в вернейшую ее союзницу…

— Ваше величество позволили мне называть себя просто мадам Екатериной, не правда ли? — с заметной робостью проговорила Диана.

— О, разумеется, дорогая моя! — воскликнула Екатерина, протягивая обе свои руки Диане. Когда их руки сплелись, Диана почувствовала горячую влажность ладоней королевы, а ту восхитила сухая прохлада ответного рукопожатия. — Отныне вы моя сестра и подруга, и я клянусь, что вам никогда не придется раскаиваться в этом! Я чувствую… нет, я знаю, я уверена, что вы поможете мне сломить упрямство императора Карла! Не правда ли, меня не обманывает мое предчувствие — вы ведь поможете мне, своей сестре и подруге?

— Ах, я давно не чувствовала себя такой счастливой, мадам Екатерина! — растроганно промолвила Диана. — Клянусь, у вас появилась еще одна любящая сестра и верная подруга. И в подтверждение этой своей клятвы я говорю вам: я с вами, я помогу вам.

— О, моя дорогая Диана! — Екатерина вскочила с кресла и пылко, истинно по-итальянски, заключила Диану в свои крепкие объятия. Обе женщины от избытка чувств заплакали в объятиях друг друга. Наконец, несколько успокоившись и осушив свое лицо ароматным платочком, Екатерина, облегченно вздохнув, проговорила:

— Ах, женщины, женщины, мы даже государственную политику не делаем, а рожаем со слезами на глазах! Дорогая моя, вы и в самом деле хотите помочь мне встретиться с императором Карлом?

— Да, мадам. Вы ведь этого желали, не правда ли?

— О да! И вы можете сделать это?