Понсон дю Террайль - Женщина-дьявол Страница 6

Тогда граф Эрих де Кревкер рассказал герцогине о монашке, перенесшем тяжелые издевательства в Сен-Клу.

— И вы говорите, что монах взбешен до крайности?

— Он так взбешен, что я счел за благо привести его к вам, зная, что вы собираете вокруг себя всех людей, имеющих серьезные счеты с королем. А этот монах мне показался вообще очень полезным: в нем много страстности и горячности.

— Где он?

— В соседней комнате.

Анна осторожно соскочила с кушетки, подошла на цыпочках к портьере и заглянула в соседнюю комнату. Когда она вернулась, ее взор сверкал дикой радостью.

— Благодарю вас, Эрих, — сказала она, — этот монах — действительно ценное приобретение! Он может послужить в наших руках отличным оружием! При взгляде на него у меня сразу родился целый план! — и с этими словами герцогиня позвонила, приказала позвать к себе двух пажей и долго и обстоятельно о чем-то беседовала с ними.

А монах все ждал и ждал. Но он не скучал — ему было о чем подумать. Кто же такой был этот мрачный дворянин, заинтересовавшийся им, скромным монахом? Наверное, он был важной шишкой, так как даже сам о. Григорий очень почтительно поклонился ему, а ведь о. Григорий был немаловажной особой!

Прошло более часа, пока вернулся этот таинственный незнакомец. За ним пришли двое молодых людей — два пажа, разодетых в нарядные костюмы.

— Вот ваши товарищи, — сказал Жаку мрачный дворянин, указывая на пажей.

— Мои… товарищи? — удивленно переспросил Жак.

— Ну да. Они угостят вас обедом и развлекут, чтобы заставить забыть бедствия в Сен-Клу.

Один из пажей подошел к монаху, взял его под руку и спросил:

— Как тебя зовут?

— Жак.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Мне столько же, — подхватил другой паж. — Меня зовут Амедей, а моего товарища — Серафин. Ну, а теперь идем с нами в столовую. Там мы поедим и на славу выпьем вина! — и молодые люди увлекли за собою монаха. Вид роскошно накрытого стола ослепил бедного монаха.

— Да где же я? — воскликнул он, озираясь на пышное убранство роскошной комнаты и богато сервированного стола.

— В свое время узнаешь, — ответил Серафин. Бедный монашек подумал, что стал жертвой волшебного сна, но сон был прекрасен, а монах крайне голоден — ведь в кабачке Маликана он питал лишь свою ненависть, но не желудок. Поэтому, не стараясь долее разбираться в странности своего положения, он энергично взялся за еду, обильно поливая ее вином. Последнее оказалось очень старым и крепким, пустой желудок делал свое дело, и вскоре монах почувствовал, что его голова приятно кружится. К тому же оба собутыльника были заразительно веселы, удивительно любезны и крайне мило шутили и острили, так что всем существом монаха овладело чувство бесконечного блаженства. Лишь по временам это блаженное состояние прорезывали приступы меланхолии. Ведь сон — не вечен, скоро рассеется, а тогда опять придется зажить скучной, убогой жизнью мелкого монаха.

— Ах, что за мерзкое ремесло быть монахом! — с горечью воскликнул он.

— Ручаюсь, что ты предпочел бы стать пажом! — подхватил Серафин.

— О, еще бы!

— Ну, так ведь это зависит лишь от тебя!

— Что такое?

— Хочешь быть одетым, как мы? Ну, так выпей сначала! — и Серафин поднес к устам монаха полный кубок вина. Жак опорожнил его единым духом.

Затем начались какие-то странные вещи: с Жака сняли монашескую рясу, облачили его в нарядный костюм пажа и подвели к большому зеркалу; там отразилась фигура молодого дворянина.

— Как? Разве я не монах? — теряясь, спросил Жак.

— Да ты им никогда и не был! — в один голос ответили Амедей и Серафин.

Жак схватился за голову и замер в полном недоумении. Что-нибудь одно — или его монашество, или теперешнее состояние было сном. Жак сильно ущипнул себя и почувствовал боль. Значит, он не спит? Значит, он и в самом деле дворянин?

VIII

Снова уселись за стол, снова начали пить и петь. Жак ни в чем не отставал от приятелей и только время от времени хватался за голову.

— Что с тобою? — спросил его Серафин.

— Ах, я не могу отделаться от своего ужасного сна!

— Какого сна? — спросил Амедей. Жак посмотрел на обоих приятелей блуждающим, хмельным взглядом и ответил с бледной, пьяной улыбкой:

— Представьте себе, ведь мне снилось… — что я монах!

— Вот глупый сон! — в один голос воскликнули пажи. Жак встал, подошел к зеркалу и стал снова осматривать себя со всех сторон. Пажи переглянулись с улыбкой, и один из них позвонил.

— Что вы делаете? — спросил Жак, язык которого почти не повиновался.

— Я приказываю начать танцы.

— Танцы? Какие… т-т-танцы?

— Ну вот еще! Разве ты забыл, что мы всегда заканчиваем свое пиршество танцами?

— Всегда? Ну, п-п-пусть!..

Дверь в столовую раскрылась, и в комнату впорхнули десять-двенадцать женщин, одетых в прозрачные восточные одежды. Они были полуобнажены, от них пахло одуряющими ароматами, а когда они завертелись в фантастическом танце, их распущенные волосы задевали Жака по лицу и рукам, и это прикосновение заставляло всю кровь вскипать в его жилах. Вдруг танцовщицы сразу остановились; три из них подбежали к Жаку и склонились к нему, маня розовыми губками к поцелую. Жак с криком страсти хотел схватить их, смять в объятьях, но в тот же момент танцовщицы с тихим, воркующим смехом извернулись и умчались из столовой так же неожиданно и стремительно, как появились.

Пажи поднесли Жаку новый кубок вина, и монах жадно опорожнил его. Тогда Серафин снова позвонил.

— А эт-т-то зач-ч-чем? — спросил Жак.

В дверь вошел человек, одетый в бархатную мантию, усеянную золотыми каббалистическими знаками, в астрологическом колпаке и с жезлом в руках.

— Кто это? — испуганно спросил Жак.

— Это колдун. Хочешь узнать свою судьбу? Он предскажет ее тебе!

Колдун подошел ближе, взял руку монаха и, внимательно поглядев на ладонь, сказал:

— Ты достигнешь большого сана, будешь богат и любим прекраснейшей женщиной! Эта женщина будет очень могущественна, и, если ты будешь беспрекословно подчиняться ей, она приблизит тебя к себе и вознесет на головокружительную высоту.

— Кто же она? — задыхаясь спросил Жак.

— Хочешь видеть ее? Я могу вызвать перед тобою ее образ! Но берегись! Подумай сначала, прежде чем согласишься! Эта женщина чрезвычайно красива, она внушит тебе непобедимую страсть…

— Но ведь вы сказали, что она полюбит меня?

— Да!

— Тогда зачем я буду бояться своей страсти к ней!

— Ну, так держись! — и с этими словами колдун погасил все огни в комнате, кроме одного канделябра, и затем описал волшебным жезлом круг по воздуху.