Лантерн. Наследники - Татьяна Нефедова Страница 60

«Вот я идиот!»

В досаде Алекс топнул ногой.

Историю графа Николая Петровича Шереметева и крепостной актрисы Прасковьи Жемчуговой бабушка рассказала ему еще в детстве. При каждом удобном случае она подчеркивала благородное происхождение своего мужа, отца Никиты, хотя его семья вела родословную от других Шереметевых — тоже знатных, но не графских кровей.

Судьба Прасковьи Жемчуговой (настоящая фамилия Ковалева) поистине удивительна. Крепостная девочка, дочь кузнеца, взятая на воспитание в барский дом. Знаменитая актриса. Супруга одного из самых богатых людей Российской империи, мать его наследника. Кому еще выпало пройти такой путь? Ее душевные качества высоко ценил московский митрополит Платон. Она выступала перед Екатериной II, Павлом I, польским королем Станиславом Понятовским.

Жизнь Жемчуговой похожа на сказку, однако в реальности она была не слишком счастливой. Жемчугова жила скромно, отдавая все силы искусству. Двусмысленное положение фаворитки женатого барина ее ранило. Даже законный брак, заключенный после смерти первой жены графа Николая Петровича Шереметева, держался в секрете от светского общества.

Прасковья Жемчугова умерла в Петербурге через 2 года после венчания и через 20 дней после рождения сына Дмитрия. Чахотка подорвала ее здоровье и лишила возможности петь, а беременность и роды отняли последние силы. Ей было 34 года.

— В роду моего папы была крепостная актриса?!

— Терпение, дорогая, это еще не конец. Аристократ приказал своему крепостному художнику написать несколько портретов актрисы. Художника звали Николя, как твоего папу. Он и актриса были знакомы с детства, так как оба выросли в господском доме. К моменту написания портретов актриса была уже очень больна и ждала ребенка. Она умерла после того, как родила сына. А незадолго до этого отдала на память художнику Николя перстень императрицы.

Чтобы оправдать в глазах общества женитьбу на бывшей крепостной, и, главным образом, ради сына, граф Николай Петрович Шереметев создал легенду о знатном происхождении Жемчуговой от польского шляхтича Якуба Ковалевского. В поддержку легенды он заказал парадные портреты, написанные Николаем Аргуновым, крепостным художником графа.

Николай и Прасковья были почти ровесниками, оба обучались искусству. Николай — живописи, Прасковья — музыке, пению. В период расцвета домашнего театра в усадьбе Кусково Николай Аргунов писал портреты артистов. Самый известный из них — портрет Татьяны Гранатовой (Шлыковой), ближайшей подруги Прасковьи Жемчуговой, которая впоследствии вырастила ее сына.

Свои последние годы Жемчугова провела в Фонтанном доме Шереметева в Санкт-Петербурге. Николай Аргунов тогда тоже неотлучно находился при графе.

К этому периоду относятся два знаменитых портрета Жемчуговой, написанных Аргуновым. Первый — в красной шали — датирован 1801 годом, когда граф с ней обвенчался. Второй — в полосатом шлафроке — накануне рождения сына в 1803 году. Впрочем, есть мнение, что в реальности обе работы были созданы Аргуновым по распоряжению графа уже после кончины Жемчуговой, на основе не сохранившегося прижизненного портрета.

Граф Николай Петрович Шереметев скончался в 1809 году. Через 7 лет Николай Аргунов получил вольную. Сестры Аргуновы получили свободу раньше, чем братья — Шереметевы дали девушкам вольную перед замужеством.

В 1820-х годах Николай Аргунов снимал квартиру в доме номер 44 по Мясницкой улице, где жила одна из его сестер, Марья, в замужестве Воронецкая. Муж Марьи имел чин надворного советника, у них было три сына — Александр, Михаил и Николай.

Мари ахнула:

— Как это печально и несправедливо! Обрести свободу, обвенчаться с любимым, родить ребенка и умереть!

— Художник Николя не имел ни жены, ни детей, — продолжил месье Кассан. — Он был особенно близок с одной из сестер, ее звали Мари. Сестра назвала в его честь младшего сына, и художник Николя в знак признательности подарил ей перстень императрицы. Сестра художника была бабушкой твоего отца и твоей прабабушкой. Ты носишь ее имя, Мари Воронецкая.

Девушка наморщила лоб.

— Я запуталась, дядя Жозеф! Русская императрица подарила кольцо актрисе. Актриса отдала его на память художнику. Тот подарил кольцо сестре, которую звали так же, как и меня. И она моя прабабушка. Так?

— Верно. Когда твой папа поехал в Париж, она дала ему перстень.

— Теперь понимаю, почему мама так дорожила кольцом, — задумчиво сказала Мари. — Дядя Жозеф, получается, что мои русские предки были крепостными?

— Да, но они получили свободу. Более того, муж твоей прабабушки занимал очень высокий пост и получил по службе потомственное дворянство. Поэтому она сама, их дети и внуки тоже стали дворянами, пускай и не слишком богатыми.

— И крепостные, и дворяне…

— И художники! Мужчины в твоей семье были талантливы. Художник Николя, тот, который был другом актрисы, стал академиком в Академии художеств в Санкт-Петербурге. Твой папа получил при окончании Академии Большую золотую медаль и стипендию для обучения за границей. Тебе есть, чем гордиться, моя дорогая!

— Мне понадобится время, чтобы разобраться в своей семейной истории, дядя Жозеф. Я жила простой жизнью, помогала бабушке в лавке. И вдруг дворяне, крепостные, художники, актрисы, русская императрица, Наполеон Бонапарт… А с другой стороны бабушка-душегуб. В голове путаница, не понимаю, кто я. Осталась сиротой, но сегодня почему-то счастлива, как никогда. Как такое возможно?!

Мари взглянула на акварель.

— Хотя, нет, я не чувствую себя сиротой. Они теперь рядом со мною.

— Еще у тебя есть я, моя дорогая. Пойдем, экипаж уже ждет, — ласково произнес месье Кассан. — Я тоже счастлив впервые за долгие годы. Благодаря тебе, в мое унылое жилище возвращается радость. В ближайшие дни мы с месье Дельмасом оформим документы на дом. У тебя появятся свои деньги, станешь невестой с приданым. Надеюсь, ты не забудешь своего старого дядю, когда выйдешь замуж?

Мари засмеялась. Она ополоснула и поставила на полку кружки, повесила чайник на крюк над очагом.

Месье Кассан натянул перчатки и сунул под мышку рамку с портретом.

Хлопнула дверь, ключ повернулся в замке, и через пару минут послышался стук колес и цокот копыт.

Алекс прикрыл глаза. Тени умерших покинули старый дом, но жизнь продолжалась. Он ощущал вокруг себя движение воздуха, улавливал едва слышные шорохи, скрипы и вздохи. Сквозь ресницы пробивался солнечный свет.

Сон погас, наступило утро.

ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Он открыл глаза с радостным чувством. С ощущением, что все плохое уже позади. Из клочков информации и сновидений сложилась законченная история о кольце. Алекса распирало от желания с кем-нибудь поделиться.

«Жалко будить» — подумал он, с нежностью взглянув на Шарлотту.

На секунду ему показалось, что так было всегда. Что это и есть его