Шарлотта Юнг - Пленный лев Страница 61

Едва сжимая концы пальцев девушки, Малькольм не смел начать с ней разговор: вскоре она сама прервала молчание.

– Вы видите перед собой благочестивое семейство, где царят мир, спокойствие и порядок!

– Счастливы ли вы в нем? – спросил Малькольм.

– Да, здесь я нашла убежище до тех пор, пока провидение не решит мою судьбу. Графиня оставит меня при себе, пока не откроется вакансия в обители святой Екатерины.

– Королева Жанна обещала вам ее?

– Да, – отвечала Эклермонда. – Мне будет дано первое свободное место.

– И вы, благородная и богатая наследница, примете эту милостыню! – не мог не воскликнуть Малькольм.

– Для меня этого довольно… А вам, милорд, удались ли намерения ваши?

Малькольм, радуясь участию и откровенности с ее стороны, подробно рассказал ей о своей жизни со времени их последней встречи. Он поведал ей, что предался науке и хочет посвятить ей свою жизнь; что в ней он нашел истинный свет.

– Разве Иисус не есть свет и мудрость? Я сомневаюсь, что бы в книгах и школах мог наш мир познать истинный свет.

– Но где же он? – спросил Малькольм. – В латах ли я буду, или в рясе – все же я останусь горячим поборником просвещения!

– Истинный свет есть Бог, Его Божественная премудрость, – сказала Эклермонда, поднимая глаза к небу. – Поборники Его повсюду могут служить… на поле ли брани, в монастыре ли или в школах!

– Однако же познания, собранные во время нашего кратковременного пребывания на земле, готовят нам сокровища для жизни будущей!

– Ваши ученые в школах толкуют об уме, душе и сердце!.. А Божественный свет должен просветить более душу, чем ум!

Несколько минут размышлял Малькольм и наконец сказал:

– Я думал, что стою на пути истинном.

– Я и не говорю вам противного! – возразила Эклермонда. – Искать Божественного света в речах людей мудрых и благочестивых – тоже благая цель! Когда вы будете в состоянии узреть истинный свет, передайте его другим; когда отыщете клад – распространите его повсюду: и таким образом вы скопите себе сокровище на небесах!

Слова ее были загадочны для Малькольма; но он, в своем благоговении к молодой девушке, не мог не запомнить их, и не сохранить в своем сердце.

Эта встреча окончательно успокоила его душу. Внезапное волнение при виде ее сменилось чувством более чистым, чем то обожание, что он питал к ней в дни своей юности.

Леди Монтегю теперь была им вполне довольна: он сделался прежним Малькольмом, но без обычной недоверчивости к самому себе; кроме того, он был так тверд и разумен, что из ребенка уже превратился в мужчину. Она радушно пригласила его на обратном пути остановиться у нее. Малькольм с благодарностью принял это приглашение; тем более, что иначе ему не было бы возможности представить Лилию Эклермонде, и может быть в последний раз увидеть ее!

Им суждено было, однако, еще раз встретиться, чтобы возвратить друг другу данное слово; но это не могло быть ранее вступления Эклермонды в монастырь. Итак, он обещал ей не уезжать до того времени из Великобритании и ждать ее посла.

На следующий день, в понедельник, братья продолжили свой путь, и достигли, наконец, той дороги, по которой проезжал Малькольм три года тому назад. Каждый куст, каждая тропинка пробуждали в нем воспоминание о короле Генрихе! Доехав до Тирска, Малькольм сообщил недоверчивым слушателям о посвящении в рыцарский сан Тректона и Китсона, и об их честном и мужественном поведении.

Узнав, что мать Китсона живет неподалеку от дороги, Малькольм направился к большой мызе, окруженной рвами, и застал старуху за прялкой. Она правила большим хозяйством, и ее второй сын, у которого лицо было еще хитрее, чем у сэра Христофа, усердно занимался мызой.

Наших путников приняли радушно, как только узнали, что они привезли вести о Христофе. Старушка со слезами радости выслушала рассказ Малькольма, а сын ее не мог надивиться, узнав, что Тректон и Китсон настолько дружны, что дружба их вошла в поговорку во всем лагере.

Вильфрида Китсона не столько поразил рыцарский сан брата и его храбрость и отличия, сколько эта внезапная дружба, возникшая из ненависти. Малькольм понял, что решение рыцарей не возвращаться домой не возбудит сожалений. Место Христофа у очага, казалось, было для него закрыто. Вильфрид слишком уже сделался хозяином, чтоб уступить первенство старшему брату, и даже старуха-мать умела теперь обойтись без него.

– Я уверена, – сказала она, – что сделавшись рыцарем и переняв французские манеры, теперь у нас все будет не по его вкусу! Если же ему вздумается привести с собой Тректона, то он может быть уверен что я не сяду за один стол с этим негодяем!

После обеда, состоявшего из соленой рыбы, Малькольм, собираясь сесть на коня, сказал Патрику:

– Если бы добрый Китсон слышал то, что я выслушал, то конечно никогда не покинул бы лагеря, где его считают полезным. Неужели и нас также мало жаждут видеть в Гленуски, Патрик?

Патрик с уверенностью и надеждой на лице приосанился на своем седле, – он знал, что равнодушие не коснется сердца Лилии.

В Дурхэме они нашли своего старого друга, отца Акфильда, бывшего Холдингхэмского приора. Год тому назад он был грубо изгнан Альбанским домом, и место его отдано, по их ходатайству, брату Дрэксу. Добрый отец мирно жил в Дурхэмском аббатстве, испросив себе позволение перебраться через границу с несколькими английскими монахами.

Глядя на Малькольма, он почти не верил своим глазам. Отец Акфильд ничего не мог сообщить им о Лилии, ибо со времени своего изгнания, не знал, что с ней сталось, но за нее он был совершенно спокоен, потому что настоятельница св. Эббы была из фамилии Драммондов и никому не позволяла вмешиваться в свои дела. Впрочем, он все-таки посоветовал братьям ехать немедленно в монастырь св. Эббы, не показываясь в Холдингхэме, из боязни, что приор Дрэкс, преданный Альбанскому дому, вздумает препятствовать выдачи молодой девушки брату, которому не доставало нескольких месяцев до совершеннолетия.

Поэтому они продолжили свой путь и остановились только переночевать в Варвике. Встав рано утром, они, наконец, перешли границу, и вступили на шотландскую землю. Сердца их бились при мысли, что они теперь на родине и в ней скоро должны прекратиться смута и беспорядки. Они направились к морю, минуя Холдингхэм, и, наконец, их взорам предстали башни монастыря св. Эббы. Они прошли службы монастыря и постучались у входных дверей.

Калитка отворилась, и за решеткой ее показалась голова послушницы.

– Бенедикта, добрая сестра, – сказал Малькольм, – предупредите, пожалуйста, мать игуменью, что Малькольм Стюарт Гленуски явился сюда от имени короля, и просит дозволения видеть ее и девицу Лилию.