Юрий Иванов-Милюхин - Чеченская рапсодия Страница 66

Столица Швеции, как и большинство крупных городов мира, расположилась на небольшой возвышенности. Когда карета с путешественниками выехала из бесконечного леса, обступавшего их всю дорогу, и снова устремилась к горизонту, то вначале на нем показались острые шпили церквей и крыши многочисленных дворцов, крытые красной черепицей. Захар высунулся из окна и с удовольствием принялся впитывать в себя необычную картину. Теплый ветер обдувал его разгоряченное лицо, запутывался в непокорных волосах. Его спутница тоже радовалась успешному завершению долгого пути, она принялась приводить себя в порядок. Захар успел насмотреться на финские дома и дворцы, которые выглядели куда скромнее роскоши Санкт-Петербурга, воздвигнутой в духе русского барокко, классицизма и ампира, с величественными куполами соборов. А резные шпили, возвышавшиеся над столицей Швеции, выглядели весьма необычно, они так здорово напоминали о временах благородных рыцарей, что невольно захватывало дух.

Копыта лошадей застучали по булыжной мостовой городской окраины. По чистеньким улицам ходили горожане. Женщины несли в руках сумки и лукошки, почти все они были в белых чепчиках, коротких кофточках с рукавами фонарем и широких длинных юбках с оборками. На мужчинах красовались шляпы странноватого покроя, они были одеты в кургузые подобия кафтанов или сюртуков, ноги обтягивали короткие брюки и разноцветные чулки. Некоторые горожане были обуты в деревянные башмаки, которые гремели по булыжнику не хуже лошадиных подков.

— Это голландцы. Их здесь много, все они рыбаки или цветоводы, — заметив изумленный взгляд Захара, пояснила девушка. — Наши горожане давно уже носят кожаную обувь. Лишь в деревнях все остается по прежнему.

По бокам кареты замелькали витрины богатых магазинов, фасады роскошных дворцов, статуи на небольших площадях. Когда карета завернула на одну из главных улиц, девушка обратила внимание спутника на взметнувшуюся в небо колокольню воздушного собора.

— Это церковь Риддархольмсчюрка, а немного дальше церковь Сторчюрка, за ними возвышается Рыцарский дворец, — она подождала, пока Захар насладится видами сооружений, и продолжила: — А сейчас мы попадем в старый центр города Гамластан, где стоит королевский дворец. Если повезет, то мы сможем прямо из кареты полюбоваться сменой караула перед главным подъездом или увидеть выезд кого-то из королевской семьи.

— И у нас такое есть. А ты бывала в этом дворце? — обратился к ней Захар.

— Конечно. Кстати, мой папа тоже устраивает балы в нашем в замке, на которые приглашаются и члены королевской фамилии. Будем надеяться, что высшая знать не откажется посетить наше поместье и в этот раз.

Захар покусал кончик уса и снова уставился в окно. Взгляд его притянула к себе толпа горожан с лицами, измазанными красной краской. Некоторые держали в руках мечи и алебарды, на головах у них красовались хвостатые колпаки или рыцарские шлемы.

— Это патриоты!.. Они напоминают гражданам нашего королевства о Стокгольмской кровавой бане, которую преподнес шведам датский король Кристиан Второй, — не дожидаясь вопроса жениха, пояснила Ингрид. — Триста с лишним лет назад Швеция вышла из Кальмарской унии — объединения нескольких государств, и за тягу к самостоятельности датчане устроили нам резню.

Скоро экипаж выскочил к набережной, обложенной гранитными блоками. Впереди, насколько хватало взора, плескались серые волны Балтийского моря. Проехав по берегу, заваленному товарами, мимо причалов с пришвартованными к чугунным кнехтам парусными судами, карета устремилась в тот его конец, возле которого на воде покачивался небольшой морской катер, украшенный гербом рода Свендгренов. Кучер издал громкое восклицание и натянул поводья. Девушка подала знак, чтобы Захар выходил на пирс, затем, опершись на поданную им руку, спрыгнула на камень сама.

— Посмотри, пожалуйста, вон туда, — указала она рукой в сторону темного пятна на горизонте. — Это остров Святого Духа, пять сотен лет назад на нем был построен родовой замок Свендгренов. Туда мы сейчас и отправимся на нашем катере. — Карету мы оставим здесь или тоже погрузим на корабль? — спросил Захар, в котором взыграло чувство собственника. — Надо бы отогнать ее в ремонтную мастерскую. — В замке на хозяйственном дворе корпус быстро заменят на новый, и проблема перестанет существовать, — улыбнулась девушка. — Пойдем к судну, нас уже дожидаются.

По трапу на берег и правда спешили несколько мужчин в отливающих золотом мундирах и при шпагах, в лучах солнца на треугольных шляпах с перьями посверкивали причудливые кокарды. Наверное, родственники Ингрид давно уже ждали прибытия путешественников.

После объятий, поцелуев и представлений катер отошел от причала. Стены древней крепости стали на глазах вырастать из воды, Захару казалось, они поднимались со дна морского. И когда судно, обогнув каменный мол, причалило к крохотной пристани, сразу за которой возвышались дубовые ворота, окованные железными пластинами, Захар попытался окинуть взглядом грандиозное сооружение, но сделать это ему не удалось. Мрачные бастионы, сложенные из скальных обломков, упирались зубцами в светло-голубое небо, загораживая все вокруг. Крутые волны сероватого цвета набрасывались на валуны фундамента, покрытые слизью и зелеными водорослями, они бесновались, не в силах раскрошить их в песок. И было непонятно, как строители умудрились построить замок, если даже сейчас бурное море могло разбить любой корабль о его неприступные башни.

Сойдя по шаткому трапу на крохотную площадь, путники остановились перед воротами. Сверху что-то спросили, снизу коротко ответили, наверное, это был вековой ритуал, соблюдавшийся до сей поры. Массивные петли заныли, створки ворот поползли наружу, едва не спихивая людей обратно в воду. За стенами открылся просторный двор с уложенной булыжником узкой дорожкой, ведущей к постройкам.

Зайдя внутрь, девушка остановилась, пошевелила тонкими ноздрями и облегченно перевела дыхание.

— Здравствуй, мой дом, моя крепость, — по-шведски сказала она. — Я снова вернулась под твою надежную крышу. Прими и моего друга каменным своим сердцем, как я приняла его своим — живым. И не пугай его привидениями, ведь это я привела своего возлюбленного сюда, под отчий кров.

В просторных и пустынных покоях было прохладно, солнечные лучи лишь скользили по дубовым полам, не прогревая их. Захар прошелся по отведенному ему помещению из угла в угол и остановился на его середине. Возле одной стены стояла широкая деревянная кровать на толстых ножках и с высокими спинками, она была застелена синим шелковым одеялом, поверх которого под кружевной накидкой одна на другой лежали две подушки. Над кроватью переливался сложными узорами персидский ковер с развешанным на нем старинным оружием. Здесь были шпаги, палаши, пистолеты и даже кремневое ружье. У противоположной стены в одном углу громоздился секретер со множеством ручек, в другом — такой же основательный комод красного дерева, а между ними от пола до потолка отблескивало отшлифованным серебром прямоугольное зеркало, обрамленное резной дубовой рамой. По бокам зеркала расположились два громоздких медных канделябра. Напротив входной двери светлыми пятнами белели три окна, узких и длинных, загороженных плотными портьерами, между ними висели две картины со сценами из рыцарских времен. С потолка свешивалась хрустальная люстра, отливающая остывшим золотом.