Рекс Стаут - Авантюристка Страница 7

— Ах! — сказала Ле Мир. — Я хочу яйца… так… о бернуар, пожалуйста.

Мужчина посмотрел на нее и произнес одно-единственное слово:

— Жареные.

— Жареные? — с сомнением сказала она.

— Только жареные, — был непререкаемый ответ.

— Сколько?

Ле Мир повернулась ко мне, и я объяснил. Потом она снова повернулась к угрюмому хозяину с улыбкой, которая заставила его пожалеть о своей резкости.

— Что ж, тогда… жареные! — сказала она, раскатывая «р». — Принесите мне пять, пожалуйста.

Оказалось, не я один был голоден. Мы не торопясь поели и покурили и отправились в обратный путь около восьми часов.

Было часов пять, когда мы добрались до «Антлерз».

Все прошло без происшествий, но Ле Мир была совершенно вымотана, а Гарри выглядел как помятый. Это самое худшее в горных походах: подъем к вершине не окупает спуск. Мы наконец могли вздохнуть с облегчением.

Я сказал что-то вроде того, что присоединюсь к ним за обедом, и пошел к себе.

За обедом у Гарри было приподнятое настроение, он на все радостно реагировал — и на скучное, и на умное; Ле Мир была очень оживленной.

Она производила впечатление; она нисколько не обращала внимания на восхищенные взгляды Гарри.

Так оно чаще всего и случается: мужчина всегда чем-то обязан женщине, которая влечет его.

Я собирался поговорить с Гарри после обеда, но все мы были слишком усталыми, и, прослушав два или три номера, в то время как Ле Мир избавлялась от назойливости потенциальных партнеров, пожелал им спокойной ночи и отправился спать.

Уже поздним утром парочка нашла меня в саду и мы пошли завтракать, столовая была почти пустой.

Этим утром нам не так все понравилось; еда была, как и прежде, честно говоря, превосходной, но у нас не было прежнего аппетита.

Мы также не много говорили; я был молчалив, поскольку мне предстояло договариваться с Гарри, что я считал достаточно трудным. Но мне надо было знать некоторые вещи.

— Не хочешь прокатиться по долине? — спросил Гарри. — У них тут прекрасные лошади; я катался пару дней назад.

— Надеюсь, они не похожи на моего осла, — с чувством сказал я.

— Ух! — вздрогнув, произнесла Ле Мир. — Никогда это не забуду. Кроме того, — добавила она, поворачиваясь к Гарри, — сегодня я вам мешаю. Ты разве не знаешь, что твой брат хочет с тобой поговорить? Он хочет поругать тебя; ты очень плохо себя ведешь.

И она наполовину вызывающе, наполовину безразлично посмотрела на меня, взгляд ее говорил: «Если мы сцепимся, я выиграю, но мне по большому счету все равно».

После завтрака она пошла в свою комнату приводить в порядок голову, как она сказала, я отвел Гарри в уголок во дворе отеля. Мы молча гуляли: Гарри, видимо, интересовало, что я хотел ему сказать, а я собирался с мыслями.

— Думаю, — резко начал он, — ты собираешься мне сказать, что я вел себя как дурак. Начинай, чем скорее — тем лучше.

— Ничего подобного, — сказал я, обрадовавшись, что он начал разговор.

Гарри остановился и потребовал, чтобы я продолжал.

— Конечно, — сказал я, — Ле Мир вызывает восхищение. Она не совсем в моем вкусе, но в мире найдется мало мужчин, которые не позавидовали бы тебе.

Я тебя поздравляю.

Но меня пугает вот что: обаяние Ле Мир, твоя собственная молодость и беспечность и твой весьма своеобразный отъезд. Я больше всего боялся, что ты женишься на ней и еще что ты вынесешь наше имя на всеобщий суд.

Гарри смотрел на меня без улыбки, нисколько не обрадованный; ему было горько.

— Значит, — взорвался он, — ты боялся, что я женюсь на ней! Что ж, я бы женился. Последний раз я просил ее об этом… сегодня утром.

— И?..

— Она не хочет.

— Вот как!

Я не выказал удивления, я и вправду не думал, что парень такой дурак.

— Может быть, она кокетничает, Гарри?

— Я тебе говорю, она не хочет!

— Ты ее просил?

— Тысячу раз. Я стоял на коленях. Предлагал ей… все.

— И она отказывает?

— Именно.

— Отказывает?

— С благодарностью.

Минуту я не сводил с него глаз. Потом сказал:

— Иди и приведи ее сюда. Я узнаю, чего она хочет, — и сел на скамейку в ожидании.

Гарри ушел к отелю, не сказав ни слова.

Через несколько минут он вернулся с Ле Мир. Я встал и предложил ей место рядом, она с улыбкой села, а возле примостился Гарри. Я стоял перед ними.

— Мисс Ле Мир, — сказал я, сдвинув брови, — мой брат сказал мне, что вам предложили стать госпожой Ламар.

— Я поблагодарила его за это, — согласилась она.

— И отказались.

— И… отказалась, — подтвердила она.

— Что ж, — сказал я, — не люблю полумер, как вы скоро поймете, мисс Ле Мир. Кроме того, я понимаю вашу власть. Когда, — продолжал я медленно, — когда я поддержу вас в вашем решении отказать, вы сможете получить чек на миллион долларов.

Признаюсь, она меня удивила. Я ожидал взрыва, злости и высокомерия, так как начал довольно резко.

Но я стоял и ждал, что ее глаза блеснут, однако раздался смех — она весело смеялась. Потом она сказала:

— Вы, американцы! Вы такие смешные! Миллион долларов! Невозможно разозлиться на такой комплимент. Вы такие смешные! Вы не знаете Ле Мир? Разве я не могу стать принцессой, если захочу этого завтра, сегодня? Да! Вот мир, разве он не мой? Миссис Ламар? Ух! Простите меня, мой друг, но это отвратительное имя.

Вы знаете, кто были мои предки? Де Ленкло, Монтале, Матено, Ла Марана! Они были счастливы по-своему, и они были великими. Я не должна делать ничего недостойного их. Успокойтесь, мистер Ламар; вам следовало лучше знать, вы ведь видели мир, видели Ле Мир в Париже! Теперь, я полагаю, развлечение закончилось? Теперь мы должны вернуться в ужасный Нью-Йорк? Что ж!

В самом деле, я не понял ее. И как? Существует только одна такая женщина во всем поколении; иногда вообще ни одной, так как природа не бросается своими дарами. Передо мной сидела сама удача, Марана двадцатого века, и я низко ей поклонился и извинился.

— Простите меня, мадам, — сказал я, — я не пытаюсь что-либо исправить, мои слова были не для вас.

Считайте, что я ничего не говорил. Что касается нашего развлечения, почему надо его заканчивать? Мы ведь можем забыть. Я просто не святой Ивремонд, но я и не дурак. Мой брат нравится вам, ну и хорошо.

Что касается меня, я или останусь заботиться о вас как о двух детях, или вернусь в Нью-Йорк, как вы сочтете нужным.

Ле Мир с сомнением смотрела на меня одну минуту, потом повернулась к Гарри и, взяв его руку в свою, нежно погладила. Потом, засмеявшись как ребенок, промолвила:

— Тогда все хорошо! Вы все-таки меньше американец, чем я думала. Конечно, оставайтесь, будет так весело! Разве не так, мой друг?

Гарри кивнул, улыбаясь ей. Но его что-то тревожило.