Эли Берте - Шофферы или Оржерская шайка Страница 73

И дружески кивнув ему головкой, она побежала к маркизе. Ладранж же тоже направился к выходу из виллы, чтобы отыскивать нищую.

Проходя мимо Жанеты и стариков, стоявших над безжизненным трупом Цезаря, он остановился, чтоб еще раз повторить им приказание – как можно бдительнее смотреть за домом и, получив их обещание, поспешно вышел.

VI

Здание министерства юстиции

Следуя указаниям мадемуазель де Меревиль, Даниэль без труда нашел дом, где поселилась нищая.

То был скверный с виду кабак, и вдобавок еще пользовавшийся дурной репутацией.

Ладранж вошел в первую темную, неопрятную комнату, в которой стояло несколько столов и скамеек с поломанными ножками. В комнате никого не было из обычных посетителей; возле окна сидела старуха в лохмотьях, конечно, хозяйка дома, и чинила грубое белье.

При виде необычного посетителя она поспешила встать и заговорила, стараясь придать своей гнусной физиономии самое ласковое выражение.

– Пожалуйста, войдите, гражданин! Что прикажете подать? Прошу вас покорно садиться.

Даниэль отказался и когда объяснил цель своего посещения, то она, сев за прежнюю работу, отвечала самым невнимательным образом.

– Почему я знаю? Мы здесь видим много народа!

Сколько Даниэль ни настаивал, старуха отказывалась дать удовлетворительный ответ; истощив все усилия, он наконец переменил тон и, объявив о своем звании, прибавил, что если сейчас же он не получит полного откровенного ответа, то поступит по закону. Угроза ему вполне удалась: старуха тотчас же все припомнила и поняла.

– Да, да, знаю, о ком вы говорите, – начала она с худо скрытым замешательством, – это о той женщине, что зовут Греле, которая действительно живет у нас с прошлой недели… Но, надеюсь, она никакого зла никому не сделала, и ее не в чем упрекнуть, она смирно просит милостыню у прохожих и приезжих.

– Все это так, но почему же, если ей нечего бояться строгости законов, сначала вы сделали вид, будто не знаете ее!

– Ах, гражданин! Ведь боишься всегда запутать своих посетителей, да к тому же, как себе вообразить, что такому важному барину, как вы, понадобится Греле?

Ладранжу надобно было довольствоваться этим извинением, и он снова принялся за расспросы. Но ничего интересного для дела не добился он от старухи. Греле часто выходила днем, чтобы просить милостыню, но большую часть времени сидела запершись в своей маленькой комнате наверху, за которую она вперед заплатила по этот день; впрочем, никто не знает, кто она.

В свою очередь Даниэль не подозревал, конечно, в отыскиваемой им бедняге, всеми называемой Греле, Фаншету Бернард, несчастную дочь бывшего фермера своего дяди. Он тогда только мельком видел ее и не слыхал ее прозвища. Даже Мария, видевшая утром у себя в саду нищую, не узнала ее, потому что так же, как и ее кузен, она видела всего один раз дочь Бернарда.

Между тем, не отчаиваясь при первой неудаче, молодой чиновник продолжал далее свои расспросы!

– Теперь, моя милая, – начал он строгим голосом, -подумайте хорошенько о том, что будете отвечать… Не приходил ли к вам кто спрашивать Греле? Не видали ли вы, чтобы она разговаривала с кем-нибудь здесь ли или в каком другом месте?

Кабатчица избегала прямого ответа на этот вопрос.

– Ах, гражданин! – начала она. – Как же вы хотите, чтобы я знала, что она делает, когда она по целым дням ходит во все стороны просить милостыню? Но знаете ли, хотя Греле и молода, но она так дурна собою, что нет опасности, чтобы молодые люди заговаривали с ней.

И старая мегера захихикала.

– Хорошо, но не приходила ли к ней какая-нибудь женщина? Не старайтесь опровергать, старуха, я имею причины думать…

– Ну, уж если вы сами знаете… Да, да, мне кажется, что я видела раза два, три, что какая-то молодая женщина приходила к Греле из города. Молодая, хорошенькая собою женщина и нарядно одетая?

Да, да, именно, и наша постоялица говорила, что это торговка, и они всякий раз запирались и говорили там наверху.

Даниэль сделал важное открытие. Не было сомнения, что торговка, посещавшая Греле, была та же женщина, которая играла важную роль в Гранмезонском деле.

– Довольно! – ответил он. – Когда эта торговка приходила в последний раз к вашей постоялице?

– Сегодня утром они обе ушли.

– Ушли! – вскричал встревоженный Даниэль. – Но, конечно, Греле вернется?

– Не знаю хорошенько, гражданин, она еще вчера вечером уплатила по своему счету и сейчас я увидала, что она унесла и свои вещи, их, правда, не тяжело нести: все уберется в карман хорошей хозяйки.

– Но возвратится ли она?

– Она ничего не сказала: она очень торопилась; обе они пошли по направлению к городу.

Видя уже в руке у себя нить всей интриги, Даниэль был страшно взбешен. Несмотря на то, он не показал виду и, еще раз строго запретив кабатчице кому бы то ни было говорить о его посещении, вышел из кабака. Идя скорым шагом, он до того углубился в свои мысли, что не заметил в двадцати шагах от себя человека, хорошо одетого, шедшего ему навстречу. Человек этот, узнав его, бросился в кустарники, росшие по краям дороги. Даниэль прошел мимо, и, когда уже отошел порядком, личность, прятавшаяся от него и бывшая не кем иным, как Бо Франсуа, просунув голову сквозь ветви, проследила за ним глазами до поворота дороги. Тут только вышел он из своей засады и, в свою очередь, направился к кабаку, куда и вошел, оглянувшись несколько раз.

Молодой чиновник, идя в город, все думал и придумывал средства, как бы лучше и вернее уничтожить интригу, в существовании которой он теперь убедился. Дело было в том положении, когда ему необходимо было употребить свою власть.

Смерть собаки вследствие посещения Греле, угрожающее предостережение, полученное мадемуазель де Меревиль и мгновенное исчезновение нищей достаточно оправдывали вмешательство судебной власти.

Итак, Даниэль порешил тотчас же выдать приказ об отыскании Греле и разносчицы с тем, что если они дадут удовлетворительные пояснения своих поступков, немедленно будут отпущены. Что же касается до кабака, в котором помещалась Греле, необходимо было усилить над ним надзор, тем более что помещенные там полицейские могут удобно следить за безопасностью живущих напротив меревильских дам.

Читатель не удивится, увидя через час после этого Даниэля Ладранжа в своем официальном кабинете, занимаемом им в Шартрском здании юстиции, пишущим все нужные для этого предписания.

Приложив последние печати, Даниэль уже собирался позвонить, чтобы отправить эти бумаги куда следует, как дежурный пришел доложить, что лейтенант городских жандармов желает видеть его по делам службы. Офицер этот являлся как нельзя более кстати, поэтому Даниэль тотчас же и приказал ввести его.