Ян Гийу - Путь в Иерусалим Страница 81

Вот как было, когда Карл сын Сверкера завоевал себе королевскую корону. Поговаривали, что тот, кого он послал на помощь Магнусу сыну Хенрика, чтобы убить Эрика сына Едварда, был Эмунд Ульвбане и что именно Эмунд держал в руках меч, которым и отрубил Эрику сыну Едварда голову.

Если слухи эти были правдивы, то Магнус сын Фольке находился в тяжбе, как оказалось, с убийцей короля, и следовало хорошенько подумать, как уладить дело, ибо всем было ясно, что речь здесь идет не только о хуторах на границе владений Арнеса и земли, которую сводный брат короля Болеслав недавно пожаловал Эмунду.

Если размышлять хладнокровно, не горячиться, не позволять взвинтить себя тем, кто этого хочет, то можно было бы выиграть тяжбу без особого труда. Ибо сам лагман, Карле сын Эскиля, внук лагмана Карле из Эдсверы, был тоже родичем Фолькунгов. И теперь он пришел на совет в их палатку.

Там уже находились Юар сын Едварда, Биргер Бруса, Магнус, двое его сыновей и еще четверо хевдингов Фолькунговой и Эриковой дружины.

Следовало обсудить две вещи, и слово взял лагман Карле, самый знатный в палатке. Он говорил сдержанно, кратко, не тратя попусту время. Если сейчас король Карл попытается провозгласить себя правителем всего Западного Геталанда, к чему он всегда стремился, а Фолькунги и Эриков род препятствовали ему в этом, — тогда дело ясное. Ни один лагман и ни один епископ его не одобрят. Но вдруг, если верить слухам, король Карл обратится к тингу, чтобы избрать своего сына Сверкера ярлом Западного Геталанда: что тогда?

Биргер Бруса высказал свое мнение. Он считал, что это будет хорошо. Король Карл избежит насмешек и поубавит свой воинственный пыл. Западный Геталанд не окажется в его власти, а если он хочет увидеть младенца ярлом, то это, скорее, льстит его самолюбию, но значения не имеет. Малолетний ярл еще долго не сможет служить своему королю. Таким образом можно избежать самой худшей из всех войн — войны между равными по силе противниками.

Юар сын Едварда и Магнус сын Фольке согласились с Биргером Брусой. Они тоже считали, что войны между равными следует избегать любой ценой. Тот, кто победит в этой войне, заплатит слишком дорого за свою победу, оставшись среди вдов, сирот и разоренных земель.

Лагман Карле заявил, что в этом вопросе все согласны, и никто ему не возразил.

Тогда стали обсуждать второй вопрос — тяжбу о собственности между Магнусом и ставленником юного Болеслава, Эмундом Ульвбане. Здесь крылся какой-то подвох. Дело-то было пустячным, и странно, что решалось оно на ландстинге. Значит, кто-то пытался затеять ссору, которая полыхнула бы пожаром и раздула войну. За Эмундом Ульвбане стоял сводный брат короля Болеслав. Но он был еще ребенок, даже не юноша, и не мог самолично строить козни. За Болеславом стоял король Карл, и это значило, что именно он хотел ссоры.

Лагман Карле прекрасно понимал, что тяжба может быть разрешена очень просто, если стороны пожелают сохранить мир. Но так как стороны эти способны привести за собой равные дюжины вассалов, причем до бесконечности, если потребуется, то существует вероятность, что тяжба выйдет за рамки закона. Какой же избрать путь? Что думает об этом сам Магнус?

Магнус выступил кратко и по-мужски, заявив, что думает точно так же. С вассалами распря останется на том же месте, и конец ее вернется к началу. Поэтому он собирался предложить примирение и уплатить тридцать марок серебра за те хутора, которые стали предметом спора. Стоят они, пожалуй, марок на десять дешевле, но Магнус за ценой не постоит, если именно такую сумму требуется уплатить за прекращение тяжбы. Коль скоро можно купить мир в стране всего за десять марок серебра, то он это сделает.

Лагман Карле задумался и одобрительно кивнул, сказав, что так они и поступят. Сперва принесут клятву, чтобы все видели, что тяжба еще не закончена. А потом Магнус предъявит тингу свои тридцать марок серебра и предложит примирение. Для лагмана и его присяжных дело окажется легким. Они тотчас вынесут решение о примирении, и никто не посмеет им возразить.

На том и решили в палатке. И все, довольные, расстались друг с другом, чтобы пройтись по лагерю и пообщаться с сородичами.

Эскиль и Арн проверили коней и оружие и пошли навестить своих родичей из Фолькунгов, которых Эскиль знал, а Арн — нет, и еще людей из Эрикова рода, которых не знали они оба, и по дороге Эскиль рассказывал Арну, как обычно проходит тинг. Арн должен знать, что нельзя проносить меч через белый, очерченный известью круг, служивший границей места тинга, и что, когда он будет произносить клятву, он обязан знать ее наизусть и выговаривать слова четко и внятно, без запинки, иначе произведет впечатление ненадежного человека.

Слова клятвы таковы: «Воистину будут боги милостивы ко мне, если я говорю правду».

Арн повторил за братом слова, но потом возразил, что клятва противоречит первой заповеди Божией, ибо что это за боги, которые будут милостивы? Как можно приносить клятву идолам?

Но Эскиль лишь посмеялся над его сомнениями и объяснил, что, даже если слова клятвы сохраняются с незапамятных времен, — ее содержание говорит только об одном Господе, и, чтобы доказать это Арну, он процитировал первые строки закона гетов: «Христос — первейший в нашем законе. Потом — христианское вероучение и все христиане: король, бонды и все жители, епископ и все ученые люди».

Арн удовлетворился его объяснением, и ему стало весело, что по закону Эскиль относится к бондам, тогда как он сам ухитрился попасть в разряд ученых людей. Во всяком случае, было ясно, что закон на их стороне.

Когда пришло время, приехал епископ Бенгт из Скары и благословил мир на тинге, а лагман Карле громко возвестил, что тинг начинается, и тот, кто нарушит мир, будет объявлен вне закона. Усилился гул тысячной толпы, напряженно следившей за тем, как король Карл медленно продвигается к скале тинга, где стоял лагман. Скоро все узнают, быть миру или войне.

Когда король, поднявшись на холм, стал виден всем, люди заметили, что он держит на руках младенца, и многие, поняв, что это значит, испустили вздох облегчения. Мир был сохранен, ибо Карл сын Сверкера не намерен с мечом в руках требовать себе корону Западного Геталанда.

Затем все пошло так, как предсказывали Карле и Биргер Бруса. Карл сын Сверкера высоко поднял сына над головой, чтобы все могли видеть его, и попросил тинг одобрить нового ярла в Западном Геталанде, Сверкера. Из рядов рода Сверкера и тех, кто собрался вокруг королевских сводных братьев, Коля и Болеслава, мгновенно послышались утвердительные возгласы, и вслед за этим напряженные взгляды устремились в ту сторону, где синело Фолькунгово войско, а впереди стояли Юар сын Едварда, Магнус сын Фольке и Биргер Бруса.