Константин Паустовский - Бригантина, 69–70 Страница 92

Из старых документов и хроник мы знаем, что жрецы майя очень тщательно устанавливали день выжигания мильпы. Это и понятно. Если бы их расчеты оказались ошибочными, то был бы сорван важнейший этап полевых работ. Поскольку выжигание производилось в самом конце сухого сезона, смещение сроков, их затяжка стали бы роковыми. Ливневые тропические дожди, льющие здесь пять-шесть месяцев подряд, помешали бы тогда сжиганию деревьев и кустарников на мильпе.

Астрономические расчеты жрецов майя отличались поразительной точностью. Исследуя руины древнего города Копана в Западном Гондурасе, археологи обнаружили два каменных монумента (стелы 10 и 12), расположенных друг против друга на вершинах холмов, которые замыкали с запада и востока долину Копана. Их разделяет по прямой около 4,1/8 мили. Если смотреть от стелы 12, то можно определить, что солнце заходит прямо за стелу 10 всего два раза в году: 12 апреля и 7 сентября. Первая дата приходится почти на самый конец сухого сезона. Поэтому ученые предполагают, что 12 апреля и означает как раз начало выжигания мильп в районе Копана. Когда вечером 12 апреля солнце заходило прямо за стелу 10, по всей долине и соседним селениям рассылались в древности гонцы, извещавшие земледельцев о том, что боги приказали начать выжигание полей утром следующего дня.

То, какое значение имел календарь для земледельцев майя, лучше всего видно на примере племен, утративших его. Чешский путешественник Норберт Фрид в своей книге «Улыбающаяся Гватемала» приводит любопытный факт: «В 1950 году многие мексиканские газеты сообщили об отчаянном положении индейцев-лакандонов в районах Хатате и Чумхуице. Им грозила голодная смерть. Но самоотверженные и бескорыстные люди сумели собрать достаточно большую сумму денег и доставили на самолетах в джунгли несколько тонн фасоли и кукурузы. Индейцы сообщили своим спасителям необыкновенную причину постигшего их бедствия: умер Панчо Вьехо — последний из лакандонов, кто разбирался в тайнах календаря и мог по звездам определять сроки основных полевых работ. После его смерти у племени было два неурожая только потому, что лесную поляну, которую они выжигали, заливало дождем и они опаздывали с севом».

День 15 июня 1952 года, видимо, запомнился мексиканскому археологу Альберто Русу на всю жизнь. После четырех лет упорного труда по расчистке руин древнего храма майя в городе Паленке (Чиапас) он обнаружил в глубине двадцатиметровой пирамиды царскую гробницу. У входа в нее в некоем подобии каменного ящика, лежали скелеты пяти юношей и одной девушки, погибших явно насильственной смертью. Искусственно деформированная лобная часть черепа и следы инкрустаций на зубах говорят о том, что это не рабы, а представители знатных майяских фамилий, принесенные в жертву по какому-то особенно важному и торжественному случаю, вероятно во время похорон правителя города — халач-виника. А потом рабочие сдвинули с места массивную каменную «дверь», и археологи с волнением вступили под своды подземного склепа, таившего в себе множество неожиданных находок и сюрпризов. Это было просторное, сложенное из камня помещение — 9 метров в длину и 4 метра в ширину. Его высокий сводчатый потолок уходил куда-то вверх, теряясь в сумраке теней, которые никак не мог рассеять слабый свет фонарей.

На стенах гробницы сквозь причудливую завесу сталактитов и сталагмитов проступали очертания девяти больших человеческих фигур, сделанных из штука. Все они облачены в пышные костюмы, удивительно похожие друг на друга: головной убор из длинных перьев птицы кецаль, причудливая маска, плащ из перьев и нефритовых пластин, юбочка или набедренная повязка с поясом, который украшен тремя человеческими головками, сандалии из кожаных ремешков. Шея, грудь, кисти рук и ноги этих персонажей буквально унизаны различными драгоценными украшениями. Все они горделиво выставляют напоказ символы и атрибуты своего высокого социального положения: скипетры с рукоятью в виде головки змеи, маска бога дождя и круглый щит с ликом бога солнца.

По мнению Альберто Руса, на стенах открытой им гробницы запечатлены девять «владык мрака» — правителей девяти подземных миров, согласно мифологии древних майя.

Посредине склепа стоял большой каменный саркофаг, закрытый сверху плоской прямоугольной плитой, сплошь испещренной какими-то скульптурными изображениями. Возле саркофага прямо на полу были найдены две алебастровые головы, отбитые когда-то от больших статуй, сделанных почти в человеческий рост. Тот факт, что эти головы отбили от туловищ и поместили в качестве ритуальных приношений внутри гробницы, означал, вероятно, симуляцию обряда человеческих жертвоприношений путем обезглавливания, который иногда практиковался у древних майя во время земледельческих праздников, связанных с культом маиса.

Скульптурная каменная плита, служившая верхней крышкой саркофага, имела размеры 3,8 X 2,2 метра и весила без малого 5 тонн. На боковых ее гранях вырезана полоса из иероглифических знаков, из которых до сих пор удалось прочесть лишь несколько календарных дат, соответствующих скорее всего середине VII века н. э. На плоской наружной поверхности плиты резцом древнего мастера запечатлена какая-то глубоко символичная сцена. В нижней части мы видим страшную маску, одним своим видом напоминающую о смерти: лишенные тканей и мышц челюсти и нос, большие клыки, огромные пустые глазницы. Это не что иное, как стилизованное изображение божества земли. У большинства народов доколумбовой Америки оно выступало как некое страшное чудовище, питающееся живыми существами, поскольку все живое возвращается в конце концов в землю. Его голову увенчивают четыре предмета, два из которых служат у майя символами смерти (раковина и знак, напоминающий наш знак %), а другие, напротив, ассоциируются с рождением и жизнью (зерно маиса и цветок или маисовый початок).

На маске чудовища сидит, слегка откинувшись назад, красивый юноша в богатой одежде. Тело юноши обвивают побеги фантастического растения, выходящие из пасти чудовища. Он пристально глядит куда-то вверх, на странный крестообразный предмет, олицетворявший собой у древних майя «древо жизни», или, еще точнее, «источник жизни», — стилизованный росток маиса. На перекладине «креста» причудливо извивается гибкое тело змеи с двумя головами. Из пасти этих голов выглядывают какие-то маленькие и смешные человечки в масках бога дождя. По поверьям майя, змея связана с небом, с небесной водой — дождем: тучи молчаливо и плавно, словно змеи, скользят по небу, а грозовая молния не что иное, как огненная змея.