Драконий перстень - Георгий Григорьянц Страница 94

Артавазд остановился у стены с каменным барельефом, изображающим льва:

– Брат, пробей камень своим кинжалом!

Ород ехидно ухмыльнулся:

– Это невозможно.

Артавазд неторопливо вытащил из ножен бронзовый кинжал с ручкой из рога африканского носорога, который смотрелся как бутафорское оружие, годное разве что для театральных постановок, и вонзил лезвие глубоко в камень. Когда царь извлек кинжал, лезвие сверкнуло, по нему пробежала молния, и выступило изображение дракона. Однажды Тигран II обмакнул этот клинок в драконью кровь. С тех пор кинжал мог пронзить любую стену, как масло. Сила воздействия жеста была столь велика, что Ород, испытав потрясение, изменился в лице и больше не поднимал вопрос о титуле. Артавазд почувствовал необычайный прилив сил:

– Брат, у моего предка Айка был девиз: «Умрем или победим!».

Ород быстро сменил тему разговора.

– Ты ведь ставишь трагедии? Я человек просвещенный, обожаю трагедии Еврипида и прививаю своим подданным художественный вкус. Мы с женой хотели бы посмотреть театральную постановку. Так, дорогая? – Ород обратился к жене и, взяв ее за руку, подвел к царю Армении.

Красота царицы Парфии восхитила Артавазда. Он на мгновение застыл на месте. Легкая улыбка коснулась лица Лаодики:

– Трагедии разыгрываются и во дворцах, и на полях битв, но драматизм им придают люди, повелевающие судьбами.

– О! – воскликнул Артавазд. – Слабости женщин – это не только источник переживаний мужчины, но и движущая сила всех мировых трагедий. – Обернувшись к Анаит и протянув руку, позвал: – Дорогая, иди сюда, наши гости – любители драматургии!

Виночерпий и его помощники разнесли золотые кубки, наполнив их красным вином из кувшинов, и Артавазд произнес тост:

«Однажды царь Армении спросил мудреца: как заставить подданных себя уважать?

– А чем ты руководствуешься, принимая решения? – вопросом на вопрос ответил мудрец.

– Часто разумом, – поделился царь.

Мудрец возразил:

– Какой бы рациональный выбор разум тебе ни подсказал, все обернется кошмаром.

– Иногда решения я принимаю под воздействием эмоций! – воскликнул царь.

– О, тогда ты должен знать, что эмоции порождают бурю, сводящую все предпочтения к неопределенности.

– Как же быть? – Царь был озадачен.

– Все не так уж сложно, – сказал мудрец. – Оторвись от сиюминутности, найди мотив и пойми, кто твой друг, – тогда примешь верное решение и заслужишь уважение подданных.

Царь понял мудреца: не спешить, наблюдать, ценить в людях не движение в стае, а самобытность и достоинство, не враждовать, а ладить с окружающими».

Артавазд посмотрел на Орода:

– Я оторвался от сиюминутных дел, царь Ород, осознал твой мотив, который побуждает тебя уважать Армению, и понял, что две страны должны дружить! Я принял верное решение и приобрел друга. За нас!

Армянский царь чокнулся с Ородом, который, изобразив деланную улыбку, спросил:

– Какой же выбор сделаешь ты, царь Артавазд, когда римляне в следующий раз нападут на Парфянское царство?

Артавазд улыбнулся:

– Царь Ород! Говорят, цель человека – сохранить внутреннюю гармонию. Я хочу достичь этой цели, но для этого должен постичь истину, любовь и природу вещей. Еще очень важно знать, что друзья в безопасности. Конечно, приду на помощь другу!

– Достойный ответ, брат! – Ород вышел на середину зала: – Потомки нас с тобой ни в чем не упрекнут, если будем дружить, а союз двух стран скрепим помолвкой наших детей – моего сына Пакора и твоей дочери Нарине.

Артавазд знал о намерении парфянина. Царица Анаит, женщина редкой красоты, в парадном одеянии и в обрамлявшем пышные черные волосы венце с золотым гранатовым деревцем, произнесла:

– Если верно, что каждый должен оставить след в истории, то царь Тигран II, которого сегодня с нами нет, воплощал в себе дух Великой Армении. Он порадовался бы, что два соседних народа ищут сближения. Пусть союз наших детей станет мостом доверия и надежды! Дети, идите сюда!

С одного конца зала вышел 10-летний Пакор, с другого – 9-летняя Нарине, и, взявшись за руки, смущенные и трепетные, оглядываясь по сторонам, встали между царями и царицами.

Царь Артавазд громко возвестил:

– Сегодня мы празднуем два великих события: примирение государств и помолвку царских детей! В честь этих событий, которые, я верю, раскроются во времени судьбоносным знамением, завтра закатим пир!

Супруги обоих царей и дети ушли гулять в сад, а Ород, сидя в кресле в отведенных ему во дворце покоях, нервно покусывал губу. Несомненно, Артавазд одержал над ним верх, пусть даже в нравственном аспекте, но как бесцеремонно он это сделал! Ненадолго… Последнее слово все равно останется за Ородом! Бесшумно подошел Помаксафр, его главный подручный и советник.

– Государь, не только армяне смеются над тобой. В твоей державе резко выросла популярность Сурены. Славу победителя Рима не затмить!

– Помаксафр, что ты предлагаешь?

– Высокий авторитет Сурены слишком опасен для тебя. Его надо устранить.

Ород резко поднял голову и испытующе посмотрел на подручного. Царь завидовал славе талантливого подчиненного, а зависть, как известно, вызывает огорчение и злобу.

– Слишком опасен… – Слова Орода прозвучали эхом.

– Государь, – оскалился Помаксафр, – яд аконит действует быстро. Но есть еще одна проблема: царь Осроены Абгар очень возгордился. Всем рассказывает, что погибель римлян – его заслуга: мол, именно он привел их под стрелы парфян.

– Его сын Ману в моей свите?

– Да, государь.

– Позови!

В покои царя ввели юношу, наследника престола Осроены. Это царство, населенное сирийцами, ассирийцами и армянами, было завоевано арабским племенем оррои и все время пребывало в нерешительности, к кому примкнуть – к Армении или Парфии.

– О, Ману! Царство Осроена – настолько важный плацдарм для моей грядущей большой войны с Римом, что править им должен молодой, энергичный и храбрый царь. Такой, как ты, например. У меня имеются веские причины подозревать твоего отца в предательстве! – Ород сверлил царевича глазами. – Готов ли ты к решительному шагу?

Ману, 20-летний сын Абгара, давно мечтал занять отцовское место. Не хватало смелости. Ород взял над ним опеку и показал, как нужно добиваться власти: убил своих отца и брата. Сигнал был ясен. Восприняв призыв, юноша решил, что пора свершиться неизбежному:

– Готов, повелитель! Так хочет богиня Аллат71! – Ману поклонился. – Да свершится предначертанное!

– Прекрасно! – Ород раскрыл ладонь, в которую подобострастный Помаксафр вложил флакон с ядом. – Ману, этот яд откроет тебе дорогу не только к трону, но и к могуществу! – И протянул пузырек царевичу.

Ману, взяв флакон, удалился, а Ород изрек:

– Пока в мире есть глупость и доверчивость, можно не опасаться за свое благополучное будущее.

…Мальчик и девочка, взбудораженные помолвкой, гуляли по саду. Пакор, больше привыкший ездить верхом, чем передвигаться пешком, чувствовал себя вне обычной обстановки.

– Отец говорит, что женщины тщеславны и болтливы, часто несут вздор, – сказал он. – Моя мать умна, всегда молчит, и потому отец ее выбрал. Я бы лучше поговорил о лошадях…

– А мой отец говорит, что женщина – дар богов, она делает мужчину скромнее и добрее, – парировала Нарине.

Дети остановились у фонтанчика с изображением крылатого мифического