Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 3 Страница 2

– Идет. Почему ей не идти?! – произнес он в ответ, провожая взглядом грузовую сетку, в которой, переносясь из трюма драккара в трюм шхуны, испуганно дергался и мычал рыжий бык-двухлетка. – Генрих, сын императрицы Матильды, приплыл из Нормандии с отрядом рыцарей. Так что не скоро успокоятся.

– Молод он еще, – не согласился я с ним. – Много не навоюет.

– Он, конечно, молод, – согласился ирландец, – зато графы Глостерский и Честерский люди опытные, помогут ему.

– Граф Честерский перешел на строну короля, – возразил я.

– Как перешел, так и вернулся, – сообщил шкипер. – Он теперь злейший враг короля Стефана.

Вот что значит отсутствие телевизора с программы новостей! Стоит уехать подальше – и в информационном плане будто на другой планете оказываешься.

– И за что граф Честерский так возненавидел короля? – поинтересовался я.

– Да рассказывают, зазвал король Стефан в начале зимы графа Честерского в Нортгемптон в гости, а сам обвинил его в государственной измене и посадил в темницу. Ни за что ни про что! – рассказал шкипер и возмущенно произнес: – Какая могла быть измена, если он служил королю?!

Поскольку ирландец продавал скот союзникам императрицы Мод, наверное, считал и себя ее сторонником.

– И что было дальше? – вернул я его к изложению событий. Эмоциональные акценты сам расставлю.

– Держал в цепях до тех пор, пока граф Ранульф не отдал город Линкольн и еще какие-то владения, якобы захваченные за время войны, – сообщил шкипер. – А как только отпустили графа, тот сразу начал войну с королем.

– Ты сообщил мне хорошую новость, – сказал я шкиперу и приказал своим матросам: – Заканчиваем погрузку, закрываем трюм!

– А как же остальной скот?! – спросил удивленный шкипер, будто я заплатил за весь товар, а забрал только часть.

– Можешь продать в Бристоле или выбросить за борт, – разрешил я.

Шкипер не оценил мой юмор. Он смотрел насуплено из-под кустистых бровей до тех пор, пока шхуна не развернулась кормой к его судну и не понеслась по проливу Святого Георга в сторону полуострова Уиррэл. А может быть, и дольше.

2

Беркенхед становится всё больше и больше. Как и остальные поселения на полуострове. Восемь лет сытой и спокойной жизни привели к бурному росту населения. Плюс переселенцы из охваченных войной графств. Всем им надо что-то есть. Кто-то, кто посмелее, уходит со мной в походы, а остальные, испросив разрешение у моего наместника Тибо Кривого, вырубают леса, пашут землю, сажают и собирают урожай, выращивают скот и птицу, ловят рыбу. Тибо по моему приказу дает разрешение всем. Чем больше подданных, тем больше налогов поступает мне и графу Честерскому. Ранульф де Жернон должен был бы отдавать часть налогов короне, если бы признавал Стефана королем. Мне кажется, именно поэтому он и перешел на сторону императрицы Матильды. Сейчас Ранульф де Жернон полновластный хозяин Честерской марки и большей части Северной Англии. Осталось последовать примеру Генриха, шотландского принца, – начать чеканить собственную монету. На аверсе свой портрет и имя, а на реверсе, как здесь принято, крест и что-нибудь о боге, желательно оригинальное, но простое, понятное всем. Монастырь бенедиктинцев практически достроен. Заканчивают вспомогательные сооружения. Аббат монастыря Гамон де Маскай заверил меня, что школа начнет работать с осени.

– Меня радует, что сеньор так заботится о просвещении своих подданных, – произнес он на латыни.

– Древние греки, хотя обычно это изречение приписывают иудеям, утверждали, что город, в котором дети не ходят в школу, обречен на гибель, – поделился я с ним на латыни знанием истории.

Моя эрудиция, как обычно, вогнала аббата в тоску. Я заметил, что Гамон де Маскай беседует со мной только наедине. Наверное, чтобы монахи не узнали, что в сравнении со мной он – недоучка, если не хуже.

– Мы переписали несколько рукописей из тех, что ты просил, – сообщил аббат Гамон.

– Пусть завтра принесут их в замок, и я заплачу, – сказал я.

– Отдадим прямо сейчас, а деньги пришлешь с кем-нибудь из своих людей, – пошел навстречу аббат Гамон де Маскай.

– Можно и так, – согласился я. – Заодно пришлю пару ковров, захваченных у мавров, – пообещал ему и не удержался от подколки: – Они лучше тех, что делают здесь, хотя при их изготовлении молились неправильному богу.

– Наслышан об этих коврах. А хорошие они потому, что истинный бог знал, кому достанутся! – лукаво улыбнувшись, сказал аббат. В плане ведения диспутов на религиозные темы он меня переплевывал. – Буду рад такому подарку!

В замке стало еще больше детворы. Они носились по лугу под предводительством Ричарда, самого старшего из всей оравы. Сыновья, как положено, признали отцов не сразу. И поделом: не шляйтесь неведомо где по семь месяцев! Зато жены узнали. Визга, криков, слез было через край. Только жены Нудда и Риса были печальны, но не долго. Узнав, что они теперь хозяйки земель в далекой Португалии, сразу начали готовиться к переезду в эту страну, хотя я предупредил, что поплывем не раньше сентября. Только Джона не встретила жена. Она умерла два месяца назад во время родов. Ребенок тоже умер. Джон не сильно огорчился. Как понимаю, она была его юношеским увлечением. В отличие от жены Умфры, она так и осталась простой валлийской девушкой. Мне казалось, что Джон тяготился ею, хотя никогда не жаловался.

Умер кузнец Йоро. В последнее время мы редко с ним виделись. В деревне теперь заправлял младший брат Джона и Джека. Последний перебрался в Беркенхед и выбился там на первые роли. У него теперь, кроме шлюпа, три рыбацких баркаса. Все беркенхедцы уверены, что он мой ставленник. Чем Джек и пользуется вовсю. Время от времени он приглашает в гости брата-рыцаря, чтобы показать горожанам, с кем они имеют дело. Я не вмешиваюсь. Парень он оборотистый, налоги платит исправно, так что пусть богатеет. Все-таки в здании моего успеха есть и его маленький кирпичик.

Фион выдала в постели всё, что накопила за месяцы разлуки. В продолжительных рейсах есть свой плюс. К моменту возвращения домой жена становится немного чужой, а потому интересной. Как будто начинаешь роман с новой женщиной. Само собой, и у нее как бы новый муж. Тем более, что провожала барона, а встретила графа. Фион спокойно отнеслась к этом известию. Только ночью, в постели, рассказала, почему.

– Когда я была маленькой, отец взял меня в Бангор на ярмарку. Там ко мне подошел друид и заявил, что я стану женой эрла. После этого все стали дразнить меня эрлессой, особенно отец. «Сеньора эрлесса, подои козу!» – передразнила она низким голосом. – После того, как отец погиб, все перестали дразнить меня. Вскоре и я забыла предсказание друида. Только когда увидела тебя на берегу, вспомнила и решила, что ты – мой эрл.