Альберто Васкес-Фигероа - Марадентро Страница 22

– А я нет?

– Не так, как мы. Что мне известно об этом индейце? Я никогда его не видел, и мне не представится случай его увидеть, однако ты хочешь, чтобы я продолжал принимать решения. Нет уж! – с досадой заключил он. – Не хочу снова нырять в реку, кишащую пираньями, если только ты мне не скажешь, что я должен это сделать.

Тем не менее на следующий же день и он, и брат ныряли в Куруту, и река подарила им полдюжины первосортных камней, самый крупный из которых годился для того, чтобы быть отшлифованным в красивый бриллиант больше трех карат.

Никто никому об этом не говорил, однако старатели словно уловили «музыку»: вечером в лагере наблюдалось необычное оживление, люди набились в заведение грека, и в довершение всего Салустьяно Барранкас лично наведался после ужина к Пердомо Марадентро.

– Что там было? – первым делом спросил он, едва поздоровавшись. – Правда ли, что улов такой, как говорят?

– Кто говорит? – тут же отозвался венгр.

– Слухом земля полнится.

– С каких это пор ты придаешь значение слухам?

«Налоговый инспектор» опустился на одну из грубо сколоченных скамеек и со словами благодарности принял кофе из рук Айзы.

– Бачаковы чернореченцы попросили меня поменять им участок. Они хотят работать в реке, и если они это сделают, то в три дня все потонут, как цуцики. – Он скорбно покачал головой. – Не нравится мне это! – проговорил он, нервно покусывая губы. – Не нравится, и я чую, что здесь начнется светопреставление. Большинство даже не умеют плавать, а собираются нырять на семиметровую глубину.

– Так запрети им!

– На каком основании? Раз я выдал кому-то разрешение, обязан выдать его и остальным, потому что не вправе решать, кто умеет нырять, а кто – нет.

– Как только они увидят, что добраться до дна не так и просто, они сдадутся, – заметил Себастьян. – А это действительно непросто.

– Ты их не знаешь, парень! – озабоченно произнес Круглолицый. – Если ради одного алмаза они готовы бросить вызов сельве, индейцам, змеям, зверям и летучим мышам, они бросят вызов и воде. Они привяжут к шее камень, чтобы достичь дна, даже если останутся там навеки. – Он повернулся к Золтану Каррасу и потребовал тоном, не допускающим возражений: – Скажи мне правду. Я должен знать, потому что только тогда сумею навязать свою власть. Что вы нашли?

Венгр, не торопясь, вынул тростниковую трубочку и снова высыпал ее содержимое на латунную тарелку.

Салустьяно Барранкас осмотрел камни, не прикасаясь к ним, присвистнул от восхищения и прищелкнул языком с выражением досады.

– Это превосходит то, что большинство добыли за три недели, – подытожил он. – Со времен «бомбы» «Спаси Родину» я не видел ничего подобного. – Он повернулся к Айзе: – У тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел, но да сохранит тебе Господь способность слышать «музыку». Рядом с тобой кто угодно станет богачом. – Он снова закусил губу: это было похоже на нервный тик, выдававший его беспокойство. – Ты мне нравишься, но от тебя больше неприятностей, чем от пары десятков пьяных чернореченцев. – Он протянул руку, взял один камень и преспокойно сунул его в карман. – Моя доля, – сказал он и встал, чтобы тяжелым шагом направиться к двери. – Спокойной ночи! – добавил он. – Завтра я приму решение.

Однако на следующее утро никто не смел опустить даже палец в воды Куруту. Казалось, все пираньи бассейна Парагуа назначили встречу в Трупиале, и даже переход по хлипкому мосту был равносилен подвигу, потому что сотни серебристых спин, снующих почти у поверхности воды, и тысячи острых зубов, жадных и готовых разодрать в клочья все, что попадется на пути, могли остановить кого угодно.

– Почему?

Венгр повернулся к Себастьяну: это он задал вопрос.

– Не имею представления, но вполне вероятно, что какой-то сукин сын накидал в реку приманку.

– Круглолицый?

– Таким способом он мог избавиться от проблем, но, скорее всего, это сделал кто-то, желая помешать нам нырнуть за новыми камнями. Через несколько месяцев они вернутся с водолазами, вытребуют себе участок и заберут алмазы.

– Я на это не соглашусь!

– А каким образом ты можешь этому помешать? Сядешь и будешь ждать? Они так и будут кидать приманку каждую ночь, и если это – как я себе представляю – бачаковы чернореченцы, то они и нас, глазом не моргнув, пустят на наживку. – Он печально покачал головой. – Все шло слишком хорошо, – проговорил он. – Слишком уж хорошо: дураку ясно, что за две недели мы бы разбогатели.

– Сукины дети!

Это сказал Асдрубаль, и Золтан Каррас попытался его утешить.

– Спокойно! – сказал он. – Такое сплошь и рядом случается в жизни старателя. Тысячный раз решаешь, что уже поймал удачу за хвост, и в тысячный раз она от тебя ускользает. Помнишь, я рассказывал тебе про Эла Вильямса, товарища МакКрэйкена? Он жизнь положил, чтобы найти богатое месторождение, а когда нашел самое лучшее, «Мать алмазов», его укусила мапанаре, и он прожил три часа. Мы, по крайней мере, живы, а в данных обстоятельствах это можно считать удачей.

– Хотелось бы мне вот так же сохранять спокойствие, как вы.

– Это приходит только с годами. Уверяю тебя, нервничать не стоит.

– И что же мы теперь будем делать?

Для начала Салустьяно Барранкас согласился вернуть им часть первого – берегового – участка, переоформив его на женщин. Он оставил за мужчинами права на излучину реки, хотя и выразил сомнение относительно возможности продолжить погружения, если кто-то и в самом деле бросает приманку карибам.

– Проклятие, нам всем подложили свинью! – недовольно ворчал он. – Теперь парни не могут зайти в реку, даже чтобы промыть материал. Троих уже покусали. По крайней мере, не будет недостатка в рыбе, потому что если кому-то по вкусу пиранья, надо только закинуть крючок – и вот тебе ужин.

– Это чернореченцы, ведь так? – поинтересовался Золтан Каррас.

«Налоговый инспектор» развел руками: мол, что тут поделаешь и откуда мне знать.

– Послушай, «мусью»! – сказал он. – Даже если бы я это выяснил, сделать я ничего не могу, потому что нет такого закона, который бы запрещал прикармливать рыбу. То, что произошло, мне так же не по душе, как и тебе, потому что, пока эти камни будут лежать там, на дне, они будут источником проблем. Появятся мертвые, а что бы там ни говорили, мертвецы меня не развлекают. – Он прервался, чтобы в очередной раз протереть стекла очков. – Если хочешь совета, поскорее отсюда сваливай, а главное, прихвати с собой островитян, потому что прииск не для них. Прииск – для типов вроде тебя и меня, а иногда даже мне он не по силам.

Это был хороший совет, венгр сам это понимал, потому что искатели были люди с характером, а когда появлялась возможность прибрать к рукам настоящую алмазную «бомбу», то и вовсе становились несговорчивыми. В последние годы в венесуэльскую Гвиану, царство беззакония, где никто никого не расспрашивал ни о прошлом, ни о причинах, по которым человек оказался здесь, понаехало всякое отребье. Тут нередко можно было столкнуться с беглыми преступниками из французской тюрьмы в Кайенне, бразильскими головорезами, скрывающимися от родного правосудия, колумбийскими разбойниками или бывшими заключенными «Эльдорадо», которые, отбыв наказание, предпочли не возвращаться в цивилизацию, а остаться в здешних краях.

Любой из них, не раздумывая, убил бы человека ради «удовольствия», которое, судя по всему, существовало на дне широкой излучины Куруту, и даже подслеповатый Круглолицый, который в обычных условиях внушал им уважение, наверняка не смог бы их остановить.

– В конце концов, – позже говорил Золтан Каррас семейству Марадентро, – это дело мне и так не понравилось, и всякий раз, когда парни ныряли, я боялся дышать. Нам лучше отсюда уехать!

– Куда?

Это и правда был ключевой вопрос, поскольку все их состояние заключалось в горстке камушков, стоимость которых не покрывала дорожных расходов: этого явно не хватит на пять билетов до Сьюдад-Боливара в тот день, когда «налоговый инспектор» надумает открыть взлетную полосу.

– Плыть вниз по реке в «бонго» – дело непростое, – наконец заметил венгр. – Куруту – река относительно спокойная, но на Парагуа нас подстерегают стремнины. Нужна хорошая куриара.

– Мы можем вернуться по тому пути, по которому пришли.

– Без харчей? – возразил Золтан Каррас. – Нашей провизии и на три дня не хватит, а на охоту надежды мало. Слишком много желающих.

– Вам незачем о нас беспокоиться, – заметил Себастьян. – Мы и сами справимся.

Но они знали, что не справятся, поэтому это была горькая ночь сомнений, которые рассеялись лишь на рассвете, когда Айза, открыв глаза, увидела красавца индейца с огромным луком, сидевшего перед ней на корточках.

– Я знаю, где алмазов еще больше, – сказал он. – Много алмазов. Я могу отвести тебя туда, и тебе ничего не помешает их взять.