Дмитрий Симонов - Тайна острова Уали Страница 3

Глава 2

Милый лжец

— Вы продаете меня за десять серебреников? Какая низость! Я дам вам больше!

— Что же вы можете мне предложить?

Зашуршавшая сзади осыпь заставила ее вздрогнуть и обернуться. Перед ней стоял высокий молодой человек.

Джон, чье имя она подслушала накануне, сразу поразил ее воображение, сразу, как только предстал перед ней. Юноша, почти мальчик, казалось, немногим старше ее, но от этого он не был менее опытен. Никогда она не видела мужчины желаннее этого. Гордое и по-мужски привлекательное лицо с волевым подбородком и неожиданно— чувственным ртом, уголки которого кривились в еле заметной циничной усмешке, но которая не портила его, а придавала неизъяснимый шарм.

Джон Саймон, приветливо улыбаясь, подавал ей руку.

— О, мадемуазель, наконец-то вы пришли в себя! Позвольте, я помогу вам подняться.

Казалось, просто невозможно быть таким красивым. Впрочем, ее собственный опыт общения с молодыми людьми был настолько небогат, насколько и неудачен. С другой стороны, дьявольски зажигательные глаза этого прекрасного юноши, пожалуй, свидетельствовали о том, что в его нежные годы он уже умеет доставить женщине истинное удовольствие.

— Пойдемте, графиня, сделайте милость, нас уже ждут. Я был бы вам очень признателен, если вы избавите меня от необходимости просить вас об этом на коленях.

— Ах, оставьте при себе свою галантность. Я и с места не сдвинусь! Я вывихнула ногу, изодрала в клочья платье, разодрала в кровь руки, и вдобавок поцарапала лицо и шею.

— Право же, графиня, мне искренне жаль. Вся команда с раннего утра рыщет по всему побережью в надежде отыскать вас. Тому, кто найдет вас, капитан объявил награду — десять ливров. Позвольте, мадемуазель, я помогу вам подняться.

— Вы продаете меня за десять серебреников? Какая низость! Я дам вам больше!

— Что же вы можете мне предложить? — юнец огляделся, улыбаясь. Вокруг плотный кустарник, через который не продерешься, и они совершенно одни. Он сделал шаг к Катарине. И…

Она оттолкнула его в гневе:

— Негодяй, как вы могли подумать такое.

— Миледи, вы напрасно опасаетесь меня, уверяю вас, вы глубоко заблуждаетесь. Вы мне совершенно несимпатичны. Уверяю вас, вы абсолютно не в моем вкусе.

— Что это значит, сударь? Это почему же? — спросила она, наклоняя голову в сторону. — А если бы не была так груба, как вы?

— Нет, хотя вы и милашка.

— Не зовите меня милашка!

— Почему бы и нет?

— Слишком вульгарно!

— Извините, мисс, — выпалил Джон, испугавшись, что Катарина вот-вот взорвется от гнева. От взбалмошной девицы можно было всего ожидать, а провоцировать ссору он не собирался, вдруг она набросится на него, а уж тогда-то, в припадке ярости, он запросто мог причинить ей боль.

— Ну и как же прикажете вас называть? — обратился он к девушке.

— Как? — девушка с явным пренебрежением, эдак свысока, посмотрела в сторону молодого пирата. — Можете звать меня просто Ваша светлость, я же все-таки графиня!

— А не много ли ты хочешь?

Она отвернулась и презрительно фыркнула.

Он наклонился и грубо схватил ее за руку. В ужасе, отдернув ее, девушка воскликнула, вскакивая:

— Мерзкое животное!

Взмахнула рукой и сильно ударила молодого красавца по загорелому лицу.

Перехватив руку, он крепко сжал ее, притянув девушку к себе. Они застыли буквально нос к носу. Джон изо всех сил пытался успокоиться. Он не хотел причинять этой юной чертовке боль, однако в голове у него помутилось. Он держал девушку за обе руки, наклонившись к ней настолько близко, словно собирался поцеловать. Она попыталась было отодвинуться от него, но получилось наоборот: она прильнула к нему всем телом. На него пахнуло морской свежестью и ароматом прелестного женского тела, которое стало вдруг мягким и податливым, а его же наоборот, жестким и непреклонным. Разъяренная тигрица в его руках вдруг превратилась в ласкового котенка, мурлыкающего от удовольствия.

Именно эта грубая суровая мужская ласка сломила сопротивление девушки. Катарина разрыдалась прямо у него на груди. Громко всхлипывая, она извинялась за свое недостойное поведение.

Джон терпеливо ждал, пока девушка успокоится.

Наконец Катарина, придя в себя, собралась с мыслями и, подумав с минуту, сказала:

— Я вас прошу помочь мне, помочь обрести свободу. Вы поможете мне? Вот! Берите!

Катарина подняла правую руку. На среднем пальце был перстень с большим бриллиантом. Алмазный блеск его слепил глаза! Такого великолепного камня Джону не доводилось видеть доселе!

— Хорошо, я помогу вам, — улыбнулся он. — Давайте. Я не подведу вас, вы можете на меня положиться и полностью довериться мне. Я помогу вам обрести свободу.

Перстень с руки Катарины перекочевал в извлеченный из кармана кожаный кошель, в который он поместил перстень. Надежно затянув кожаный ремешок, Джон повесил его на шею.

— Здесь он будет в полной безопасности, так что не волнуйтесь за его судьбу. Подумайте лучше о себе! И прощайте! — пробормотал Джон, продираясь через кустарник.

— О Господи, благодарю тебя за чудесное избавление! — Катарина вспомнила слова деда: «Алмаз Джоконды даст тебе свободу» — воистину пророческие слова. Катарина с трудом соображала, что же ей делать дальше. Порт-Рояль — место, в котором она была чужой. Место ее позора. Здесь она была пленницей.

Теперь она обрела свободу, но как ей воспользоваться? Она оказалась в весьма затруднительном положении. Она одна, у нее нет денег даже купить себе еды. Чем она может расплатиться за ломоть хлеба и миску супа? — О нет! Только не это! Это омерзительно! Только сейчас Катарина оценила весь ужас своего положения. Но назад дорога ей заказана! Катарина впала в забытье. Сначала до его слуха доносился только ритмичный шум набегающих волн, далеко внизу, и шелест листвы величественных сосен и кипарисов, которых так много в окрестностях Порт-Рояля, но постепенно ее внимание привлекли звуки совсем иного рода. То приближающиеся, то удаляющиеся. Из состояния забытья ее вывел громкий шум в кустах.

Внезапно она услышала чьи-то голоса. Но ее внимание привлекал лишь один. Он выделялся из хора голосов. Это был Его голос. Голос человека, которому она так наивно доверилась. Голос, который она ненавидела! Голос предателя. Голос, который заставил ее вздрогнуть!

— Вы здесь, мадемуазель?

Катарина сидела, затаив дыхание, сжавшись в комок.

Да, негодяй действительно дьявольски хорош собой! Будучи выше своих товарищей, подошедших следом, и шире в плечах, он приковывал женские взгляды еще и своими ясными голубыми глазами, и волосами черными, как южная ночь. Отпечатки породистых, благородных кровей чувствовались в этом теле. «Но как он мог пойти на такую низость. Они же обо всем договорились!» — думала обманутая девушка.

Легкий ветерок с моря, отливавшего синевой далеко внизу, шевелил черные как смоль волосы юнги Джона. Негодяя и предателя, неожиданно представшего перед ней.

— Вы подлец, сударь! Вы вероломно обманули и предали меня.

— Нет, я вас ни на йоту не обманул! Я ничего и не обещал.

— Негодяй! — вскричала она. — Вы дали мне обещание, что поможете мне! Вы дали мне слово!

— Я солгал.

Она едва не задохнулась от накатившейся на нее ярости.

— У меня просто нет слов от возмущения! Человек чести никогда с такой легкостью не откажется от слова, данного им женщине! Вы покрыли свое имя навеки несмываемым позором!

— Графиня, — возразил он, — да ведь я и не говорил вам, что являюсь человеком чести.

Она вспомнила, что такого он и вправду не говорил. В глазах ее полыхало адское пламя. Юноша страшно разозлил ее. Она схватила его за руки, подалась вперед и прошипела:

— Я слышала, что вы негодяй, достойный виселицы, никогда ни за что не попытаюсь спасти вас от этого!

— Но тогда я спасу вас, я обязан это сделать! Разве нет? — И он хитро подмигнул обманутой им девушке.

— Вы действительно заслужили виселицу, — выпалила она. — Так ловко меня одурачить! А по виду не скажешь, что вы негодяй и лжец!

— Но ведь я — пират, графиня, — произнес он с усмешкой. — А пираты как раз и славны этим. Все мы лживые и коварные мерзавцы.

Раздался зловещий хохот страшного бородача, от которого Катарине сделалось нехорошо.

— Джон, а это ведь и впрямь бесчестно. Взять у женщины деньги и обмануть ее, — с ехидной усмешкой заметил бородатый пират, похлопав Джона по плечу, а потом громко расхохотавшись. — Да нет же, очень даже честно! — не унимался он. — То, что женщина сама хочет, она и получает!

— Не судите так категорично, миледи, я обещал помочь вам, я и помогаю, я пытаюсь спасти вас. Вы это поймете позднее. На корабле вы в относительной безопасности. А здесь, в этом зловещем городе, полном низости и пороков, вы обречены на неминуемую гибель!