К востоку от Малакки (СИ) - Реган Ричард Страница 31

После этого мне и Мак-Грату ничего не оставалось делать, кроме как удерживаться на качке и наблюдать за ухудшением условий. Волны приняли угрожающий сине-зеленый цвет, потеряли прозрачность, их поверхность перестала быть тягуче-гладкой, разрываемая судорожными и беспорядочными порывами ветра. К западу небо оставалось сравнительно ясным, но на восточной половине зловещая гряда тяжелых темных облаков медленно заполняла горизонт. Корпус судна стал содрогаться в борьбе с нескончаемыми рядами водяных валов, заклепки заскрипели от напряжения стареющего железа шпангоутов и листов обшивки. Когда правый борт нырял под набегавшие валы, гребни волн каскадом захлестывали палубу и растекались между люками трюмов и палубными устройствами, чтобы ливнем скатываться с противоположного борта. Но сойти успевала не вся вода, и казалось, глядя из рулевой рубки, что палуба постоянно находилась под водой.

— Представляете, третий, каково бы сейчас было на винджаммере? — спросил я Мак-Грата. — Безветрие, и качка такая, что ваши кишки раскачивались бы как снасти на топах мачт.

Он улыбнулся в ответ со всем юношеским оптимизмом:

— И гадали бы, откуда налетит первый шквал. И что он унесет, когда ударит.

— Да, в этом вся трудность — угадать, откуда налетит, — подхватил я. — Центр шторма где-то там. — Я махнул рукой в направление, откуда набегали валы. — Но как далеко и куда идет — мы не знаем.

Барометр продолжал падать, что означало, что шторм надвигается, но пока не поднялся ветер, я не мог сказать, находимся ли мы на его пути или в стороне от него. Сейчас июнь, и в это время тайфуны обычно следуют на северо-запад и затем заворачивают к северу, но будет ли так и в этот раз — вот вопрос.

— Сложная ситуация, да, третий? Там Лусон, — я показал на запад, где в 80 милях лежал берег. — Нам не следует приближаться к подветренному берегу, но и поворачивать против волны опасно, так как мы можем оказаться на пути тайфуна. А повернуть назад нам мешает нехватка угля. Так что нам остается только продолжать движение в надежде, что мы не находимся в опасной четверти тайфуна. Мы это увидим, когда поднимется ветер. Но все же здесь лучше, чем на паруснике — по крайней мере, у нас есть шанс проскочить вперед.

— Все так, сэр, — ответил Мак-Грат с озадаченным видом. — Но что вы имели в виду, говоря об опасной четверти? Разве не все это опасно — тайфун, имею в виду?

— Представь себе тайфун как окружность небольшого радиуса, центр которой движется на северо-запад, — начал я объяснять. — В какой-то момент он станет забирать севернее, значит, северная половина для нас более опасна. Вопрос в следующем: мы впереди центра или позади? Если позади, то он будет удаляться от нас. Но если мы впереди, то мы в опасном квадранте, северо-западном, и центр тайфуна с высокой степенью вероятности пройдет через нас.

— А как можно определить, впереди мы или позади? — спросил Мак-Грат.

— По направлению ветра, — объяснил я. — Ветер дует в сторону низкого давления, но отклоняется вследствие вращения Земли. Вы слышали на паруснике разговоры офицеров о том, как использовать направление ветра для определения местонахождения центра тайфуна?

Мак-Грат почесал затылок, и затем его лицо прояснилось :

— Ах, да! Встань лицом к ветру — центр будет справа. 

— В северном полушарии — да. Но мне больше по душе другой вариант присловья: задницей на ветер — центр слева. Итак, если ветер задует с севера, где будет располагаться центр тайфуна?

Мак-Грат указал на восток. 

— Да, позади нас. И если мы сохраним курс, а ветер не изменит направления?

Мак-Грат на мгновенье задумался:

— Мы будем находиться точно на его пути?

— Именно так, и правильным маневром будет привести ветер на правую раковину и продолжать его там удерживать при повороте ветра. Так мы уйдем с пути тайфуна. Но для нас это означает изменение курса в сторону берега и, соответственно, потерю маневренного пространства, а также дополнительный расход угля.

Да, такая вот дилемма. Пока же оставалось только ждать появления ветра. Погода продолжала ухудшаться, облачная масса расширялась и двигалась в нашу сторону, закрывая солнце и создавая угрожающе-мрачный вид. Температура упала на несколько градусов, но духота оставалась гнетущей, дым из трубы прижимался к воде, роняя частички сажи на палубу, и сернистый запах раздражал глаза и ноздри.

Стало сумрачно, зыбь росла, фронтальные поверхности волн становились более крутыми, их гребни стали заваливаться и падать, раскачивая судно с борта на борт. Топы мачт описывали вызывающие тошноту дуги на фоне туч, главная палуба заливалась зеленоватой водой и белопенными клочьями. Пробраться с кормовой надстройки вперед было опасным предприятием, даже с помощью штормовых лееров. Был и другой путь оттуда: вниз по вертикальном трапу, ведущему в узкий, скупо освещенный туннель гребного вала. В хорошую погоду можно было безопасно пройти по нему и выйти в машинное отделение. Но в этих условиях достаточно было подскользнуться на забрызганных маслом металлических плитах — и падение на вращающийся бронзовый вал сулило неминуемую гибель. Опасность такой прогулки была ненамного меньше, чем при попытке пройти по верхней палубе, постоянно заливаемой набегавшими волнами.

Тревожно и неуютно было наверху, а для людей ниже ватерлинии — в бункерных ямах, окруженных тоннами угля, которые могли сдвинуться и похоронить людей под собой; в котельном отделении, старающихся удержаться на качке при забрасывании угля в топки, рискуя обжечься или сломать кости — и подавно. Я выждал момент, когда судно на мгновенье застыло, выпустил из рук поручень, за который держался, и скакнул к переговорной трубе машинного отделения по палубе, начавшей в очередной раз крениться.

— Стармех слушает!

Его голос звучал успокаивающе громко на фоне стука поршней машины, свиста вырывающихся струй пара и ударов волн о корпус парохода.

— Как дела, чиф?[25] — мне приходилось кричать для того, чтобы он услышал меня. 

— Не так плохо, капитан. Давление в котлах падает, парни с трудом обеспечивают подачу угля, есть ожоги и ушибы, но мы справляемся.

—— Боюсь, что будет гораздо хуже, шторм по-настоящему еще не ударил нас. Передайте своим людям, что они молодцы.

— Принято, шкипер, сделаем все в лучшем виде.

Я закрыл медную полированную трубу пробкой со свистком. Посмотрев вперед, я увидел, что гряда облаков заполонила всю северную половину горизонта и образовала черную, непроницаемую на вид стену поперек нашего курса. Вспышки молний внутри туч виделись адской подсветкой. Судно шло лагом к волне. Я сжал зубы.

— Третий, подверните вправо на пару румбов, чтобы идти наискосок к волне. Сандерлендцы неплохо постарались, но все же не стоит подвергать судно чрезмерной качке. И скажите машине сбросить несколько оборотов. Посмотрим, что из этого выйдет.

Тайфун надвигался, и мое решение изменить курс, возможно, ухудшало ситуацию. Но выбора не было. Он мог дойти до оконечности Лусона и затем повернуть на Гонконг. Или же повернуть на север раньше и обрушиться на Формозу и Японские острова.

Пока же курс "Ориентал Венчура" пересекался с предполагаемой траекторией его движения. 

Когда наконец ударил ветер, это стало одновременно шоком и облегчением. Шоком была его внезапная ярость. Мы с Мак-Гратом увидели, как стремительно надвигавшийся порыв ветра срезал один за другим гребни волн и бросил на судно облако белой пены. Вся сила шторма накинулась на нас с воем обезумевшей баньши, накреняя судно со всей яростью своего напора. Все в рулевой рубке вцепились в поручни и молились, чтобы лобовые стекла выдержали удар ветра и воды, которая стучала по ним как шрапнель. Если бы кто-нибудь в этот момент стоял на крыле мостика, он не смог бы ни смотреть, ни дышать от бешенного напора ветра и воды.