Изидор Винокуров - Подвиг адмирала Невельского Страница 44

На всем своем протяжении берег казался вымершим — ни шороха, ни живой души. Наспех сколоченные складские помещения были забаррикадированы. Кое-где из амбразур торчали стволы орудий. Похоже было, что здесь приготовились к решительной обороне.

Невельской осторожно двигался вдоль берега, наблюдая в подзорную трубу за укреплениями. И вдруг он весело рассмеялся. Оказалось, что вся оборона противника — сплошной маскарад. На возвышенности были насыпаны восемь земляных куч, наподобие амбразур, а в каждую из них вставлена ширма с грубо нарисованной пушкой. Ночыо все это, пущей убедительности ради, освещалось фонарями, укрепленными на палках между амбразурами.

Выбрав удобное место для высадки, Геннадий Иванович возвратился на судно. Весь день прошел в подготовке к десанту. На берегу все было по-прежнему недвижно.

На следующее утро «Николай» поднял паруса и подошел к берегу на расстояние пушечного выстрела. Затем к берегу направился большой баркас с командой в 25 человек во главе с лейтенантом Рудановским. Сам Невельской, Буссе и Бошняк следовали за баркасом в шестивесельной шлюпке.

Едва только шлюпки коснулись земли, как из-за «укреплений» выскочила горсточка японцев. Они неистово орали, словно подбадривая друг друга, и размахивали обнаженными саблями.

Геннадий Иванович спокойно улыбался и ждал приближения японцев. Но они только кричали, а двинуться вперед не посмели.

В это время из-за прибрежных кустов вышло несколько айнов. Они робко подошли к Невельскому.

— Америка? — спросил один из них.

— Каук! — ответил Геннадий Иванович. — Лоча! (Нет! Русские!)

Убедившись, что это действительно русские с Амура, которые пришли сюда, чтобы защитить айнов от насилий иностранцев, делегаты обрадовались и оповестили об этом остальных жителей селения.

Через несколько минут все местные обитатели высыпали на берег. Они шли, размахивая ивовыми палочками с расщепленными в виде метелочек концами. Это был знак дружелюбия и гостеприимства.

Видя, что айны радостно приветствуют русских, японцы умерили свой пыл, спрятали сабли и начали низко кланяться. А айны весело обступили шлюпки, стали сердечно обнимать матросов и солдат, всячески выказывая свою радость.

Большая группа айнов, окружив Невельского, показывала свои рубища и жаловалась на пришельцев, ко-

торые грабили, избивали айнов, заставляли работать, ничего за это не платя.

Началась высадка десанта.

Айны усердно помогали матросам выгружаться и снимать с баркаса орудия. Когда их установили и на небольшой возвышенности соорудили флагшток, раздалась команда построиться.

Вокруг матросов и солдат сгруппировались айны. Они понимали, что сейчас должно произойти нечто торжественное и важное.

Невельской подошел к строю. Тепло и дружески он поздравил остающихся на берегу с тем, что им выпала великая честь защищать землю, которая испокон веков является русской.

— Мы становимся здесь на острове для защиты земли и народа, — твердо и уверенно сказал Геннадий Иванович.

Когда он кончил речь, громкое «ура» прокатилось по строю. Тайгу разбудили ружейные залпы. Медленно пополз по мачте флаг, достиг ее конца, и широкое полотнище затрепыхалось по ветру.

С борта «Николая» ударили пушки. Команда разбежалась по вантам и реям, приветствуя подъем русского флага на южном берегу Сахалина.

Это было 22 сентября (4 октября) 1853 года. Стояла ясная и тихая погода.

... Невельской провел в новом, Муравьевском посту четыре дня. Он лично занимался устройством и размещением команды, стараясь обеспечить людям возможно лучшие условия жизни.

Прежде чем покинуть Муравьевский пост, Геннадий Иванович составил следующую декларацию:

«На основании трактата, заключенного между Россией и Китаем в городе Нерчинске в 1689 году, остров Сахалин, как продолжение Нижне-Амурского бассейна, составляет принадлежность России. Кроме того, еще в начале XVI столетия удские наши тунгусы (ороки) заняли этот остров. Засим в 1740 году русские первые сделали описание онаго, и, наконец, в 1806 году Хвостов и Давыдов заняли залив Анива. Таким образом, территория острова Сахалина составляла всегда неотъемлемую принадлежность России.

... император Николай I, осведомившись, что в по-

следнее время около этих берегов плавает много иностранных судов и что командами их производятся разные беспорядки на этих берегах и причиняются насилия обитателям оных... высочайше мне повелеть соизволил: поставить в главных пунктах острова надлежащие посты...

Во исполнение этой высочайшей воли, я, нижеподписавшийся, начальник этого края, 22 сентября 1853 года в главном пункте острова Томари-Анива и поставил Российский Муравьевский пост с упомянутой целью...»

Начальником поста Геннадии Иванович назначил Буссе.

Вечером 26 сентября на «Николае» подняли паруса. Осторожно раздвигая гладь бухты, судно двинулось в море. В тот же миг с корабля раздался залп: корабль салютовал. В ответ с сахалинского берега загрохотали орудия. Это прощались с Невельским оставшиеся в Муравьевском посту люди, которые должны были нести вахту на самом дальнем рубеже Российской земли.

Дул свежий попутный ветерок. «Николай» набирал скорость. Геннадий Иванович стоял на командирском мостике и смотрел в ту сторону, где в сгустившихся сумерках постепенно скрывался из виду Муравьевский пост. Судно прошло пролив Лаперуза и взяпо курс на запад. Спустилась ночь. Матросы и офицеры ушли отдыхать. На палубе остались только вахтенные. А Геннадий Иванович, в глубоком раздумье, еще долго взад и вперед ходил по палубе.

Учреждением Муравьевского поста завершался четвертый год неравной жестокой борьбы, которую пришлось вести Невельскому. Косность, корыстолюбие царских сановников, их злонамеренные интриги, ограниченность средств, дикая и суровая природа пустынного края — все было побеждено. Вопреки инструкциям, предписаниям и директивам, от чьего бы имени они ни исходили, Геннадий Иванович твердо и настойчиво шел к своей заветной цели. И вот как будто цель достигнута... Огромный край, о котором столько мечтали русские люди, открылся для России...

Далеко за полночь оставался на палубе Невельской. Тяжелые мысли одолевали его в эту осеннюю ночь. Что-то беспокоило этого человека, который бесстрашно, не щадя ни сил, ни жизни, боролся за честь своей родины.

Надвигалась война.

Невельскому было ясно: где бы война ни возникла, она не минует Дальнего Востока.

К тому времени амурско-сахалинский вопрос уже не был малозначащим, отвлеченным, теоретическим. С каждым днем его значение возрастало. Взоры политиков многих морских держав все чаще и настойчивее обращались к землям, лежащим на берегах Тихого океана.