Альберто Васкес-Фигероа - Бора-Бора Страница 57

— Ты думаешь, мне когда-нибудь удастся узнать все то, что знаешь ты?

Мити Матаи внимательно посмотрел на юношу, как будто он сам себе задал подобный вопрос. Затем пожал плечами: мол, кто его знает?

— Ты далеко не дурак, — сказал он. — И ты уже многому научился за эти месяцы, но тебе недостает сосредоточенности. — Он обреченно махнул рукой. — Если б я и дальше мог быть рядом с тобой, возможно, ты и стал бы настоящим мореплавателем, но, к несчастью, я долго не протяну…

— Почему ты так упорно повторяешь одно и то же? — грустно спросил Тапу. — У тебя здоровья больше, чем у кого-либо из нас.

— Возможно, — согласился капитан «Марара». — Но что-то должно произойти, так как никто, а тем более я, не может идти против судьбы, начертанной богом Тане. — В его голосе слышалась глубокая печаль. — Единственное, о чем я тебя попрошу, так это разрешить мне вести корабль до тех пор, пока мы не войдем снова в Четвертый Круг.

— Я ненавижу, когда ты так говоришь!

— Мне тоже все это не нравится, но я не собираюсь обманывать тебя и делать вид, будто все хорошо. У богов свои законы, и наша обязанность следовать им.

— Это глупые законы!

— Ты ошибаешься. Это умные законы, которые не дают людям считать себя лучше, чем они есть на самом деле. Боги даровали нам знания, они позволяют дойти до самого Пятого Круга и вернуться назад, испытывая таким образом наше мужество, однако они же устанавливают пределы наших возможностей, не давая нам забыть, кто мы такие и кому всем обязаны. «Вы ничтожны, — говорят они нам, — но каждый из вас может один раз в жизни совершить поистине великий поступок».

— Если ты меня не будешь продолжать учить, я никогда не стану настоящим мореплавателем.

— Есть другие хорошие учителя, — заметил Мити Матаи. — Я многому научился у великого Ватау из Моореа. Он один из мудрейших людей нашего времени. Наверное, сейчас он превратился в глубокого старца, но я уверен, если ты придешь к нему и назовешь мое имя, он возьмет тебя в ученики. — Капитан подмигнул юноше, и его лицо приобрело хитрое выражение. — Как бы то ни было, ты к тому времени будешь человеком, которому удалось вернуться из Пятого Круга.

— Сколько же мне еще предстоит учиться? — спросил юноша.

— Три года. Может, четыре, — ответил капитан. — Все будет зависеть от твоей прилежности.

— Майана так долго ждать не будет.

Мити Матаи тяжело вздохнул, давая понять, что уже по горло сыт разговорами о прекрасной Окулеа.

— Майана! — воскликнул он. — Все время Майана! Тот, кто мечтает стать великим навигатором Бора-Бора, не может думать лишь о том, что скрывается у женщины между ног. Быть мореплавателем — это совсем не то что быть королем, которому достаточно лишь сохранять рассудок, или, например, верховным жрецом, которому достаточно лишь веры в Божественный промысел. Мореплаватель должен знать все об океане, великом и бескрайнем. В этом деле тебе понадобятся и хорошее зрение, и острый слух, и обаяние, и такт, и ум. Ты должен посвятить себя мореплаванию целиком и полностью. И если что-то когда-то станет тебя отвлекать от твоего дела, оставь это немедленно.

— Разве ты свою жену не любишь?

— Очень люблю, — признался тот. — Так же, как ты, может быть, любишь свою Майану, но я привык думать о жене в минуты отдыха.

— А они у тебя есть, эти самые минуты? Я никогда тебя не видел отдыхающим.

— Когда от моих решений зависят тридцать жизней, мне недосуг думать об отдыхе, — согласился капитан. — Но когда я ступаю на землю, я посвящаю жене все свое время. Ты должен понять, что во время плавания ты обручен только с морем, в противном случае оно предаст тебя, как обманутая жена. — Он легким движением подбородка показал на неподвижную водную гладь. — Сейчас, например, оно нам кажется невинным и кротким, но я боюсь, что оно может сыграть с нами злую шутку.

Тапу Тетуануи довольно долго безмолвно смотрел на океан, который казался застывшим, а затем взглянул на вечернее небо, пытаясь определить, откуда может исходить опасность, а потом, сдавшись, сказал:

— Я не вижу ничего, чтобы могло тебя беспокоить.

— А зря, потому что опасность рядом, — сказал Мити Матаи. — Пока ты ее не замечаешь, но ты враз отправишься на морское дно, если не сумеешь ее вовремя обнаружить.

— Но где эта опасность?! — воскликнул юноша.

— Нио-наи[28], — ответил капитан. — Большой зуб.

— Гигантская акула? — забеспокоился Тапу. — Кит?

— О нет! — Капитану едва удалось сдержать раздражение. — В данное время Большой зуб еще совсем маленький, едва больше вши, а когда он достигнет своего наибольшего размера, то будет не больше моего пальца. Однако не обманывайся их маленькими размерами, потому что они могут превратить «Марара» в бесполезное решето.

— Как?

— Прогрызут. Нио-наи питаются древесиной. Любой древесиной, которая находится под водой, какой бы твердой она ни была. А сейчас стоит как раз та пора, когда они размножаются. Когда вода тепла и спокойна, как сейчас, нио-наи откладывают миллионы икринок, которые плавают большими колониями, пока не прицепятся к какому-нибудь куску дерева. Они очень прожорливы и за короткое время истачивают корпус судна.

— Дерьмо!

— Ты верно сказал, — поддержал юношу главный навигатор. — Настоящее дерьмо, которое может принести нам много проблем.

— Ты уверен, что они на нас нападут?

Старый капитан показал ему кусок древесины, которая на веревке тащилась за судном и на которую юноша едва обращал внимание:

— Скоро мы в этом убедимся. Если они уже прицепились к обломку дерева, это значит, что прицепились и к днищу корабля.

— И что мы будем делать?

— Со временем узнаешь. А сейчас сосредоточься на звездах. Вскоре они появятся, и, если я не ошибаюсь, наше небо должно быть уже очень близко.

Тапу Тетуануи привык к тому, что, когда его учитель говорил «и если я не ошибаюсь», значит, он точно не ошибался. Поэтому юноша не удивился, когда несколько часов спустя звезды начали занимать то положение, которое было ему знакомо. Это значило, что в данный момент они находятся на черте экватора. Медленное, но неумолимое течение постоянно сносило их на восток, заставляя моряков выравнивать лодку и держаться курса на юг.

Люди гребли без отдыха. Загребали глубоко и бесшумно: с весел не падало ни единой капли воды, ни единый всплеск не нарушал ночную тишину и даже на гладкой поверхности океана, которую разрезал острый нос катамарана, не вскипала пена. Именно такой способ гребли прославил знаменитых моряков Бора-Бора.