Артур Гайе - Сафари Страница 100

— Конечно, ты можешь меня высечь. Но я имею поручение к королю Мели, а не к его племяннику. Король не скажет тебе спасибо, если из-за тебя не получит того, что ему в настоящее время может очень пригодиться! — ответил мазаи своим странным, беззвучным голосом.

Племянник короля поднял было руку для удара, но овладел собой, отступил на шаг и, смерив мазаи взглядом, полным ярости и изумления, медленно, с угрозой проговорил.

— У тебя лицо барана, но твой голос напоминает вой дерзкой гиены. Если он не придется по вкусу королю, то я спущу с тебя шкуру. Жди здесь.

Он вошел в палатку. Равнодушный, почти сонный взгляд мазаи скользил по окружающим людям и предметам. Он спокойно взял понюшку, но его рука со щепоткой застыла в воздухе, как если бы ее остановила другая, незримая рука. Краткий миг, не дольше одного удара сердца — и, овладев собой, во власти единой цели, он спокойно втянул в нос табак. Но из-под полузакрытых век его взгляд впился в высокий шест, стоящий рядом с палаткой. Сверху, осклабившись, глядела отрубленная человеческая голова. Лицо ее было коричнево-черного цвета и испачкано запекшейся кровью. Белки глаз были выворочены вверх. Из-за стиснутых в последней борьбе зубов выглядывал синий язык… В этой осклабившейся роже не было почти ничего человеческого, но все же глаз дикаря уловил что-то знакомое, что остановило его руку и молотом застучало в его мозгу: «Там сверху смотрит лейтенант Лихнер».

Он спокойно спрятал кисет и, как бы оправляя его, ощупал пояс под кожаным плащом.

— Если ты, мазайский подпасок, не скажешь ничего путного, и он разгневается на нас за то, что мы его потревожили, то я отрублю тебе оба уха! — прошипел один из воинов.

— Нет, ты — одно, другое отрежу я сам! — прорычал второй воин.

Сдержанная улыбка злой иронии искривила губы мазаи.

— Входи, ты! — крикнул из палатки высокий юноша и потянул к себе цепь гепарда.

Мазаи поднял глаза к небу, словно приветствуя солнце. Затем он очутился в палатке. Его скрытый за полуопущенными веками взор старался проникнуть в царивший там мрак.

В палатке было почти пусто. На шкуре антилопы, рядом с которой лежало несколько копий, пестро раскрашенный щит из буйволовой кожи и палица из резной слоновой кости, сидел на корточках небольшого роста парень, копьеносец царя. Древний старик с трясущейся головой склонился над наполненным горящими угольями медным сосудом и потирал озябшие руки. За ним на ложе, покрытом шкурой леопарда, полулежал король Мели. Верхняя часть его тела была прикрыта широким мягким плащом из меха черно-белых обезьян. Левая сторона груди была испещрена шрамами от ран, нанесенных еще когда-то леопардом. Король любил, чтобы они всегда были на виду. Исподлобья он смерил входившего косым, почти презрительным взглядом. Медные браслеты на его левой руке тихо зазвенели, когда он передвинул свою длинную серебряную трубку.

— Говори! — произнес он кратко и резко своим звонким голосом.

— Махмуд-бен-Салек, мой господин, повстречал на пути в Монбасса другого торговца Ибрагима из Мева и узнал от него, что король Мели покупает ружья и порох и хорошо за них платит. Махмуд-бен-Салек велел передать королю Мели, что у него есть много хороших английских ружей с патронами, и просит, чтобы король в сопровождении не более двух воинов пришел в палатку Махмуда посмотреть ружья.

Посланец говорил монотонным голосом, как если бы он заучил наизусть свою речь.

Король вытянул вперед голову с заостренным подбородком, как вынюхивавшая что-то собака.

— Ружья с патронами? Сколько? И где лагерь твоего господина?

— Недалеко отсюда, — ответил мазаи. — Если король Мели сейчас же пойдет со мной, он будет у цели, когда солнце будет стоять там, — добавил он, медленно и тяжело выговорив «цель», и указал на место, где солнце должно было быть приблизительно через час.

Гепард на пороге палатки испустил короткое глухое рычание.

— Что тебе надо, Ненда? — спросил племянник короля подошедшего к палатке человека.

— Предводитель Шигалла из Ромба велит сказать, что мы снова схватили трех аскари, прокравшихся к реке за водой. Одного мы убили, вот его ружье и ризасси (патроны), другие убежали в свой лагерь, — докладывал за стеной палатки гонец.

— Хэ, хэ, — засмеялся Мели, хлопая себя по ляжкам. — Они страдают от жажды! Сегодня вечером мы перебьем их, как мух! — Он взял в руки ружье, как бы играя открыл и снова закрыл затвор, и прицелился в стоявшего перед ним.

— Если я нажму это, ты свалишься мертвым, и у тебя в животе будет дыра. Что же, ваши ружья так же хороши?

Мазаи беглым взглядом убедился, что ружье не заряжено, и с неподвижным лицом стоял перед дулом. Но он заметил еще нечто другое, на что и был устремлен его взгляд из-под полузакрытых век. За спиной Мели на его ложе валялась форменная куртка. Пуговицы и погоны блестели матовой позолотой! Она, конечно, была с плеча того человека, отрубленная голова которого качалась там на шесте возле палатки. Обер-лейтенант Лехнер! А аскари там, за холмом, остались без вождя и без питьевой воды, и Мели собирается сегодня вечером перебить их, как мух!

Мазаи плотно сжал губы. Он в первый раз посмотрел на короля дшагга открытым взором, острым, как обнаженный меч. Он гордо выпрямился и, положив левую руку на бедро, ответил:

— Если король Мели пойдет со мной, он узнает, что бывают ружья получше этого!

Король все еще возился с ружьем и не заметил этого взгляда. Это было первое и последнее предупреждение судьбы.

Он бросил ружье на ковер.

— Сколько у вас ружей? — спросил он.

— Очень много. Больше, чем тебе может понадобиться, король Мели!

— Эй, ты, Мрефу, иди со мной! Мы купим оружие, которым нам удастся истребить крыс в Удшагга, — крикнул он и вскочил с ложа.

Он накинул на правое плечо шкуру леопарда, а на голову надел ленту из тонких медных колец, в которую были заткнуты два страусовых пера. Мальчик подал ему палицу и копье. Затем король хлопнул в ладоши, и на пороге появился один из стоявших снаружи воинов.

— Ндици тано, пошли сейчас же быстрого гонца ко мне в Моши и вели сказать моему дяде Кондо, чтобы он сегодня же послал людей со слоновыми клыками дважды, нет трижды число пальцев на обоих руках! Пусть они ждут у моста через Рау, и скажи кому надо, что я вернусь через два часа. Ты понял? Вот мой алама (знак) для Кондо! — он передал адъютанту дощечку, покрытую волнистыми линиями. Тот склонил копье в знак приветствия и поспешно вышел, громко выкрикивая какое-то имя.

Старик, сидевший около жаровни, поднялся, кряхтя и что-то бормоча. Сухими дрожащими ногами он заковылял к выходу и отвязал цепь гепарда. Огромное животное одним прыжком кинулось к королю и, ласкаясь, положило ему на грудь морду.