На Лунных островах - Франко Проспери Страница 12

морских млекопитающих, которых природа наградила столь неудобным ртом, что они могут питаться лишь кусочками своей добычи. Единственные два зуба на нижней челюсти высовывались из-под губы, пересекаясь в верхней части рыла и не давая рту раскрыться шире, чем на несколько сантиметров. Я никак не мог поверить, что вижу на столь близком расстоянии это необычайное животное. Я внимательно разглядывал его, желая убедиться, что правильно определил вид. Меня волновала мысль, что я наблюдаю вблизи то, что видели до меня лишь немногие исследователи (а может быть, даже не видел ни один человек).

Тем временем животное очутилось под нами; мы неподвижно застыли на поверхности. Теперь мне удалось ясно различить глубокие желобки вдоль левого бока, напоминающие белые рубцы.

У меня мелькнула внезапная мысль. Если это одно из китообразных, рассуждал я, оно не должно держаться так близко от берега. По-видимому, с ним что-то неладно. Быть может, животное ранено. Как знать, может быть, стоит попытаться овладеть им, прострелив ему легкие!

Я немного поколебался, проверил крепость линя, затем кивнул Станису и начал погружаться.

Ремнезуб уже удалялся, нельзя было терять ни секунды. Я набрал воздуха в легкие и бесшумно нырнул. Я слышал, как учащенно билось мое сердце, и видел, как животное все увеличивалось в размерах по мере того, как я к нему приближался. Теперь я уже отчетливо различал клыки, загибавшиеся в верхней части рыла, и получил представление об их размерах. Я подплыл сбоку, вскинул ружье, выбрал место, которое показалось мне наиболее уязвимым, и спустил курок.

Через мгновение я почувствовал, что раненое чудовище тащит меня за собой с огромной скоростью. Если сначала оно показалось мне медлительным и неуклюжим, то теперь я получил возможность испытать на себе его проворство. Я не успел уклониться от удара о коралловую колонию, протащился по поросшему водорослями дну и снова налетел на скалу. От второго удара линь, соединявший добычу с ружьем, оборвался, и животное мгновенно исчезло, оставляя за собой кровавую полосу.

Разбитый и обессилевший, вернулся я на поверхность.

— Он тебя чуть не одолел! — вскричал Станис, подплывая ко мне широкими взмахами рук.

— Я его, а не он меня, — уточнил я.

— Ах, так? — промолвил он. — Что-то не похоже…

Но я не стал его слушать и поспешно поплыл к берегу.

Добравшись до скалы, я осмотрел свои раны: они усеивали все тело, но среди них не было ни одной серьезной. Через несколько минут, видя, что ученик мой также выбрался на пляж, я захватил ласты, маску и ружье и направился к дому.

Но Станис, припомнивший, вероятно, мои шутки по поводу небезызвестных медоуказчиков, не дал мне уйти спокойно.

— Когда же ты дашь мне второй урок? — крикнул он.

Не отвечая, я с достоинством продолжал свой путь.

В первое воскресенье после приезда экспедиции на остров нас посетил мистер Бьюхейер. Этот симпатичный человек был одним из первых, с кем мы познакомились в Восточной Африке. Мистер Бьюхейер — мальтиец по происхождению, но интернационалист по духу и привычкам. Он свободно говорит на греческом, итальянском, французском, английском, немецком и испанском языках, а также на суахили. Он занимается любыми делами, какие подвертываются ему, когда он попивает крепкий турецкий кофе за столиком в «Сплендид-отеле», и благодаря своей крайней любезности и альтруизму не отказывается даже от самых неприятных поручений. Оформление документов для европейских и индийских иммигрантов, импортирующих или экспортирующих различные товары (ракушки, ценные сорта дерева, минералы, животных и ткани), отнимает у него большую часть дня. В оставшееся время он исполняет обязанности переводчика при английском Верховном суде. Мистер Бьюхейер — один из тех счастливцев, чей оптимизм не иссякает никогда, даже в самые отчаянные минуты. Он бескорыстно оказал нам тысячи различных услуг.

Незадолго до этого мы попросили его заказать для нас места на одном из французских пароходов, курсирующих по линии, которая согласно уверениям соответствующих агентов в Италии, а также французского посольства связывает Африку с Коморским архипелагом. И вот в воскресенье мы увидели, как он сошел с катера, и вскоре уже сидел с нами на веранде бунгало, вежливо расспрашивая о наших исследованиях.

Из его неопределенных вопросов я понял, что он оттягивает время, прежде чем сообщить нечто важное. Наконец я спросил, есть ли места на французском корабле, который через месяц должен отплыть на Коморские острова, и затронул ту самую тему, которой он не хотел касаться.

Нет, он не заказал ни одной каюты и не взял билетов: около двух месяцев назад «Мессажери маритим», французское пароходное агентство, прервало сообщение с островами. В ответ на наши тревожные расспросы мистер Бьюхейер мог только повторить то, что ему сообщили представители агентства: линия Дар-эс-Салам — Коморские острова закрыта.

Мы с тревогой взглянули друг на друга. Это была скверная новость, грозившая нарушить все наши дальнейшие планы. Маршрут, подробно разработанный еще в Италии, невозможно осуществить. Как же добраться до Коморского архипелага? Конечно, не самолетом, так как придется везти с собой тяжелый багаж, и не морским путем через Мадагаскар, где нас ожидают те же самые трудности, что и теперь. Все утро прошло в спорах и размышлениях. Наконец было решено зафрахтовать какое-нибудь судно, которое могло бы перевезти нас вместе со всем снаряжением. Станису было поручено немедленно отправиться на побережье и оставаться там до тех пор, пока сделка не будет заключена. После отъезда Станиса мы обнаружили немало мрачного юмора, отпуская нелестные замечания по адресу всех пароходных компаний. Но, поскольку окружавшая природа открывала перед нами все новые тайны, мы то и дело отвлекались от забот. Особенно интересовал нас отлив, повторявшийся каждые шесть часов днем и ночью.

Море отступало, обнажая подводную платформу, служившую основанием острова. Открывалось скалистое плато со множеством луж, в которых скапливались морские животные, застигнутые отливом, — огромное пространство длиной и шириной во много миль, еще несколько секунд назад скрытое под голубым покрывалом океана. Вооружившись сачками, мы шли собирать экспонаты для наших зоологических коллекций.

Солнце ослепительно сияло, и лучи его отражались от бесчисленных водных зеркал. Дно было покрыто водорослями, словно мхом, местами виднелись округлые очертания губок. Огромные крабы ковыляли впереди нас, угрожающе разевая клешни, и дрались между собой из-за пищи. Окружающее безмолвие нарушалось легкими шумами, которые вторили журчанию уходившей воды. Их производили крупные тридакны, съедобные и перламутровые устрицы, внезапно захлопывавшие свои створки, множество движущихся раков-отшельников, крупные, отчаянно извивавшиеся рыбы.

Здесь мы пополняли свои коллекции, собирая ракушки брюхоногих моллюсков ярких расцветок; все эти каури, конусы, багрянки, крылатые улитки, касиды до краев переполняли естественные резервуары. Между кораллами и возле скал