Паулина Киднер - Мой тайный мир Страница 17

— О-о! — раздался голос Майкла из-за кустов. — Я нашей твоего старинного приятеля.

— Неужели барсука? — недоверчиво спросила я.

— Нет, — сказал Майкл. — Одного из тех пернатых, в которых ты души не чаешь, — Сквозь кусты протянулась рука, а в ней замерзший голодный грач — вот-вот отлетит бедная душенька. Майкл и прежде приносил нам попавших в беду животных, очевидно предполагая, что я с радостью готов принять любого. Единственное, что могло спасти грача, был тепло, так что я быстро засунула его под куртку. Мы продолжали путь, и теперь я одной рукой ковыряла ножом в барсучьем помете, а другой прижимала пичугу к животу.

— Эге! — сказал серьезным тоном Майкл. — А вот и еще один.

Я заворчала. Конечно, то, чем я занимаюсь, — святое дело, но всему же есть предел. Тут из-за кустов показалась улыбающаяся физиономия Майкла:

— Да что ты, что ты. Я только пошутил.

Я не нашла ничего лучшего, как показать ему язык.

От ходьбы и работы в согбенном положении я согрелась и даже стала наслаждаться простором утренних полей и сознанием, что хоть ненадолго отвлеклась от повседневных забот на ферме: мне так редко удается просто пойти погулять! Увлекшись болтовней с партнером, я совершенно позабыла о граче, который между тем тоже отогрелся и пришел в сознание. От удивления, куда же это он попал, он громко крикнул. Не успела я сообразить, откуда крик, как сама исторгла такой вопль, что Майкл залился смехом. Неблагодарная птица так долбанула меня в живот, что мне захотелось схватить ее за хвост и вышвырнуть подальше. Но грач, кажется, успокоился, и мы продолжили наш маршрут. При этом Майкл пытался сдерживать смех, но у него не всегда получалось.

Время летело быстро, и вскоре настала пора возвращаться. К счастью, хозяйка ресторанчика, куда мы приехали обедать, любезно согласилась принять к себе на полдня крылатого постояльца — поместила его в картонную коробку и положила туда грелку, так что во второй половине дня работать было легче. Кое-где приходилось перелезать через ограды, интересно, как бы я полазила с птицей за пазухой. В одном из холмов барсуки устроили себе норы прямо в меловом слое, и горы нарытого ими мела виднелись издалека. Вторая половина дня оказалась приятнее, чем первая: ветер стих, и я стала чувствовать себя много лучше.

Двигаясь вдоль кустарников по другому краю того поля, де мы нашли грача, Майкл обратил мое внимание на канюка[3], кружившего в небе и высматривавшего добычу. Теперь канюки стали более привычным зрелищем в наших небесах, а ведь в прошлом их численность дважды сокращалась катастрофически. В первый раз это произошло в начале столетия, и виной тому были пресловутые лесники, охранявшие дичь. После Второй мировой войны, когда число лесников резко уменьшилось, популяция канюков быстро восстановилась, но тут ее поджидала новая напасть — эпидемия миксоматоза у кроликов, являющихся их основной пищей. К несчастью, в наши дни дикие кролики оказались под угрозой еще какой-то опасной болезни; отразится ли это природное бедствие и на сарычах, покажет время.

Меня всегда изумляло, что столь крупная птица кружит в небесах почти без усилий, выбирая невидимые глазу восходящие потоки. На своих жестких широких крыльях, работая лишь кончиками, канюк возносится так высоко, что отслеживать его проще по раздающемуся с небес мяукающему зову, нежели визуально. И тут в моем мозгу мелькнула мысль: конечно, хорошо, что я спасла грача, но не отняла ли я тем самым только необходимый обед у канюка?

Майкл попросил меня выйти на середину поля и продемонстрировал, какие он отметил на карте места находок разноцветных шариков. Поле было огромным, и пройти по всему его периметру не представлялось возможным; Майкл предложил отправиться туда, где прежде была линия кустарников, которые ныне выкопаны, — там-то уж точно будут заветные клады цветных шариков! И вправду, вот она, череда ямок с шариками. Хотя кустарников давно не существует, граница барсучьих территорий не изменилась — барсуки из года в год ходят по одним и тем же тропкам и производят «разметку» границ по одним и тем же линиям. Даже если барсучья тропка, пересекающая поле, будет перепахана, точно по тому же месту пройдет новая. На карте, испещренной метками Майкла, возникала удивительная картина того, как складываются барсучьи владения.

Но вот последний участок пройден, и мы двинулись назад к машине. Майкл, скрытый кустарниками, шел по полю, по тянувшейся вдоль кустов узенькой тропке. Конечно же мы весело болтали друг с другом, не забывая о поиске барсучьих тропок. Тут я увидела даму бальзаковского возраста, приближавшуюся ко мне по дорожке; на поводке она вела колли. Кустарник тянулся по обеим сторонам, так что назревало столкновение лоб в лоб. Она смотрела на меня явно изучающе, и чем больше между нами сокращалось расстояние, тем явственнее она стремилась избежать встречи; казалось, мое присутствие ее нервирует. Когда мы поравнялись, я учтиво сказала «здравствуйте», она же слегла поклонилась и проскочила мимо.

Я покачала головой в раздумье, что ее так тревожит. Прошло еще мгновение, и вдруг она расхохоталась, вернулась и коснулась моей руки:

— Извините, что я не ответила на ваш поклон. Просто я смотрю, вы идете вдоль кустов и разговариваете. Я не знала, что по ту сторону кто-то есть, думала, может, у вас не все в порядке с головой.

Мы обе рассмеялись; из-за кустов до нас донесся смех Майкла, который слышал весь разговор. «Вот так-то, — подумала я, — Не один Дерек думает, что у меня не все дома».

В общем, я вернулась домой очень довольная — от простуды не осталось и следа, душа полна впечатлений великолепного дня, проведенного на природе, а под мышкой — коробка с грачом в комплекте с водяной грелкой. Ничего не попишешь — таков обычный день Паулины Киднер!

Если вы заядлый игрок в крикет, то лучшего места для проживания, чем Сомерсет, вам не найти, потому что Сомерсет — край ив, из которых делают биты для крикета. Здесь почти все поля окружены заполненными водой канавами, и там, где они сходятся, нередко встречаются небольшие пруды. А ведь столь милые сердцу заядлого игрока в крикет ивы так любят влагу!

Позвольте представить вам такого игрока — Джона Бека, члена команды Ист-Хантспилла. Он немного моложе Дерека и к тому же истинный джентльмен: непременно раскланяется со мною на любой встрече или вечеринке, а по ее окончании расцелует всем дамам руки. Впрочем, как-то мы с ним чуть не поссорились. Дело в том, что он — не только строительный мастер (и притом профессионал), но и превосходный мастер устраивать розыгрыши. Наилучшей шуткой у него считается следующая: звоня по телефону, изменять свой голос. Однажды он позвонил, видимо рассчитывая, что трубку возьмет Дерек, но к телефону подошла я. После непродолжительного разговора ни о чем он в конце концов спросил: