На Лунных островах - Франко Проспери Страница 32

водой. Местные жители настолько привыкли к ее вкусу, что и дождевую воду пьют только прибавив к ней морской воды. Но, несмотря на недостаток воды и на то, что черноземный слой на скалистой породе имеет в толщину всего несколько сантиметров, почва настолько плодородна, что Гранд-Комор покрыт пышной тропической растительностью. Лавры, лимонные и апельсиновые деревья, ароматические растения, палисандры, пальмовые рощи, иланг-иланг, манго, дынные, эбеновые и хлебные деревья окружают плантации маниоки, ванили и ананасов. Еще выше, на высоте тысячи и более метров над уровнем моря, раскинулся девственный тропический лес, состоящий из растений столь же древнего происхождения, как и сама растительная жизнь. Во влажном сумраке этого леса, как и в археозойскую эру, нет ни одного животного. Таинственный, безмолвный лес, как барьер, окружает склоны Карталы. Люди сюда не добираются. Солнце не сияет над лесом — непроницаемая облачная корона, скрывающая от взора смертных священный огнедышащий кратер, не пропускает его лучей.

Побуждаемые желанием как следует изучить природу острова, мы провели здесь целый месяц. На «Марсуине», на маленьком грузовичке или пешком путешествуем мы по острову, пробираясь в глухие, отдаленные от городов и деревень места.

В отличие от других островов Гранд-Комор в древности не был морским дном: своим происхождением он обязан раскаленным массам, на которых покоится земная кора. Острова, изученные нами прежде, рождены водой, Гранд-Комор возник из пламени.

Но в настоящее время море пытается отвоевать потерянное пространство. Непреклонно надвигается оно на побережье Мозамбикского пролива, и берега Нгазидии тоже постепенно исчезают под водой. Мы убедились в этом, когда достигли крайней северной оконечности острова. Внизу под нами виднелся берег, так сильно изрезанный яростным натиском океана, что на морских картах его изображают пунктирной линией, подчеркивая этим изменчивость его очертаний.

Для того чтобы получить представление о морском дне, скрытом под волнами, мы готовились начать подводные исследования. Когда мы погружались, стоял отлив и коралловые поросли на рифах почти достигали поверхности моря. Но по ту сторону мадрепоровых образований не было ничего, кроме безбрежного океанского простора: дно круто уходило в синеву. Мы продвигались параллельно берегу, а вокруг нас кружились огромные барракуды, проносились стаи пугливых терапон, толпились многочисленные тунцы.

Когда плывешь так вдоль стены, круто обрывающейся в глубину, и знаешь, что тысячи метров отделяют дно от поверхности, испытываешь неприятное ощущение. Мы старались держаться поближе друг к другу и внимательно вглядывались в окружавшую нас бесконечную синеву. Но что это? Перед нами что-то возвышается, мы угадываем еще неясные очертания затопленного берега, вершину какого-то холма или горы.

Сверху, как в полете, приближаемся мы к вершине огромного конуса, основание которого скрывается во тьме. На округлой верхушке этой подводной возвышенности мы замечаем нечто, сразу же приковавшее к себе наше внимание. Метрах в десяти ниже нас мы видим стену дома с разрушенной аркой и двумя оконными проемами. Затем мы встречаем там и другие сооружения, некогда возведенные рукой человека.

Это затопленная деревня. Руины, сохранившие кое-какие черты арабской архитектуры, наводят на мысль о фантастическом коралловом селении, чьи морские обитатели переняли у людей их строительное искусство. Среди развалин мы угадываем кое-какие архитектурные детали, но сохранились лишь каменные части построек, да и то благодаря кораллам, этому прочному океанскому цементу. Сквозь прозрачную воду мы могли разглядеть сверху древнее селение, развалины которого выстояли в веках, несмотря на упорное наступление подводного царства. Интерес, вызванный необычным зрелищем, заставил нас надолго задержаться в этом месте, однако с заходом солнца мы вынуждены были вернуться.

На берегу мы стали расспрашивать островитян, что им известно о затонувшем селении. Нам сообщили множество всевозможных сведений, но все они были настолько противоречивы и запутанны, что ни до чего определенного мы так и не докопались. Все же нам удалось выяснить, что море ежегодно поглощает новые куски их земли. Загадочное исчезновение целого селения объяснялось непрочностью острова, порожденного огнем и пожираемого океаном.

Гранд-Комор произвел на нас незабываемое впечатление. Удивительный пейзаж — пустынный океан, со всех сторон окружающий остров, над которым возвышается могучий вулкан, — все это придает местности редкое своеобразие. Арабы называют Гранд-Комор «Лунным островом», и, кажется, более удачного имени нельзя придумать. Я понял это, когда на вторую неделю нашего пребывания здесь мы предприняли путешествие по плоскогорью, тянущемуся влево от Карталы и служащему границей между восточной и западной частями острова.

Поглощенные охотой, мы очутились на какой-то возвышенности в нескольких километрах от Комбани. Это была самая верхняя точка горного перевала, так что по обе стороны от нас с высоты тысячи метров можно было видеть море. Справа вдоль прохода тянулся склон Карталы, вершина которой, как всегда, была окутана облаками; слева на несколько сотен метров поднимался конус потухшего вулкана.

Почва у нас под ногами покрыта высокими луговыми травами, шелестящими под ласковым дыханием муссона «кусси-махибу». С трудом прокладывая себе путь в высокой траве, я обошел вулкан, для того чтобы увидеть ту часть острова, которую он заслонял от наших взоров. Теперь я был совсем один: голоса моих товарищей замерли в отдалении.

Здесь царила мертвая тишина; было слышно только, как шелестели на ветру травы. Выбравшись на место, откуда видна была почти вся северная часть острова, я уселся на кусок застывшей лавы и стал смотреть.

Моим глазам открылось фантастическое зрелище. Казалось, что это был не земной пейзаж, а созданная художником декорация, изображающая вымышленный облик какой-то другой планеты.

Среди холмов, со дна небольших долин, перемежавшихся с гористыми участками, поднимались десятки потухших вулканов, обращавших к небесам свои широко разверстые черные пасти. При виде всего этого мне на мгновенье показалось, будто я живу в те времена, когда рождалась эта земля. В облаках пара, образованного при соприкосновении океана с раскаленными камнями, среди рева, исторгаемого из морских глубин прорывающимися на поверхность языками пламени, я как бы видел перед собой вскипающий океан, куда стекалась по склонам вулканов огненная лава. Видел, как взлетали в небо раскаленные камни и пепел. Слышал, как на море, в воздухе и на земле бушевала буря. Я был единственным свидетелем ужасающего столкновения трех стихий: воды, воздуха и пламени.

Я думал о том, какие катаклизмы свершались под землей, какие невероятные силы бушевали в лоне земли, вздымая горы, сокрушая скалы, волнуя океаны в своем стремлении вырваться на поверхность. Я спрашивал себя, какие конвульсии, какие муки вырвали из груди мира этот чудовищный вздох.

Словно над сценой гигантского театра, царило над этой местностью молчание, всегда наступающее после спектакля. В грандиозном зале, где не было ни зрителей, ни актеров, занавес остался поднятым, и на подмостках видны были